— Не прошу у аллаха ничего — одного Кемаля.
— Ну хорошо, и что ты собираешься делать?
— Не знаю.
Пакизе, закусив губу, соображала. Это уже не шутка. Сумасшедшая девчонка схватила узелок и убежала, ничуть не заботясь о том, как на это посмотрят родители. Мать не в счет. Но Джемшир, Хамза и этот цирюльник Решид! Джемшир, с прибылью пристраивавший своих дочерей, конечно, никому не уступит даром такую красивую девушку, как Гюллю. Значит, пахнет свидетелями, полицией и судом. Чего только не вынесла однажды ее подружка, участвовавшая в такой же вот истории. Зачем же ей ввязываться, зачем навлекать на свою беззаботную, слава аллаху, голову кучу неприятностей? И только потому, что девчонке взбрело на ум бежать к своему возлюбленному…
— Вот что, — решила она. — Забирай-ка свой узел…
— Как? — растерялась Гюллю.
— А так, пойдем навстречу твоему черномазенькому.
— Пакизе!
— Извини, привычка.
— Я здесь подожду. А ты пойди расскажи ему. Пусть возьмет такси.
— Нет, Гюллю, мы пойдем вместе.
— Ты боишься оставить меня здесь?
Пакизе усмехнулась.
— Мне все равно, — сказала она. — Я о тебе забочусь. Искать тебя они начнут с моего дома, это уж как пить дать… Мать что-нибудь знает?
Гюллю и не подумала о матери. И сейчас сердце защемило от жалости.
— Нет. Она ничего не знает…
Пакизе покачала головой.
— Ну и натворила ты дел, Гюллю.
Мерием проснулась около пяти. Повернув голову, долго смотрела на пустую постель дочери. Значит, Гюллю уже встала. Ох-хо-хо, как это все сегодня получится. Она, конечно, постарается не вмешиваться…
Мерием посмотрела на мужа, осторожно потянула сбившееся одеяло, покрыла его. Джемшир лежал на спине и тяжело храпел. Хамза вторил ему.
Пока она поставит чайник, сварит мужу кофе…
Мерием поднялась. Ах, если бы всегда было так хорошо, как вчерашним вечером.
Она умылась, поливая себе из кружки, вытерлась и пошла ставить воду себе и Гюллю для чая, и отдельную кастрюлю — для кофе мужчинам. Пока они с Гюллю напьются чаю, и в кастрюле вода вскипит.
Дом просыпался. Из комнат, которые сдавались внаем, во двор и обратно сновали жильцы.
Вот из уборной поплелась жена старьевщика Ресула.
«Как же так, — растерялась Мерием, — а где же тогда Гюллю?»
Она оставила чайник на огне и отправилась по соседям. Гюллю нигде не было. Да и что ей делать у соседей спозаранку? Мерием вернулась в комнату. Все было так, как она оставила минуту назад: муж, Хамза и пустой тюфяк Гюллю.
Мерием бросилась к сундуку, где в узелке хранились вещи Гюллю…
Сомнений больше не было.
Проглотив слюну, она посмотрела на мужа. Что теперь делать? Что она им скажет? Что она ничего не знала, что она ни при чем? Да разве они поверят? И за все придется расплачиваться ей. Куда же убежала Гюллю? Может, к этому парню? Вчера они шептались с Пакизе. Пакизе, конечно, должна знать, где Гюллю, ведь они подруги.
Мерием накинула старенькое черное пальто, сунула ноги в туфли на деревянной подошве и выбежала на улицу.
Она и не помнила, как добралась до дома Пакизе. Она барабанила кулаками в дверь, когда ее окликнули.
Сосед Пакизе стоял рядом и спрашивал, что случилось.
— Я ищу Пакизе. — Мерием умоляюще посмотрела в его заспанные глаза. — Она подруга моей дочери.
— Ее нет.
— А где же она?
— Не знаю… Она недавно вышла вместе с твоей дочерью…
— С моей дочерью? Она была с узлом?
— Да.
У Мерием дрогнули колени. Ноги подкосились, и она опустилась на землю у двери Пакизе.
— Убежала. Гюллю убежала… Проклятье на мою голову…
Мерием спрятала лицо в ладони и зарыдала. Она не слышала, о чем ее спрашивали, не замечала толпившихся вокруг любопытных.
Все говорили разом, требовали воды, советовали протереть ей виски одеколоном, утверждали, что вместо одеколона годится и туалетная вода. — Что такое? Что случилось? — спрашивали подбегавшие, и им объясняли, что у нее сбежала дочь.
— А я подумала — умер кто… — протянула какая-то женщина.
— У тебя сбежала дочь? Так ведь она к любимому сбежала, чего же тут расстраиваться? К нелюбимому она не побежала бы, — успокаивала Мерием другая.
— Помолчи, ради аллаха, помолчи, — зашикали на нее остальные.
Мерием ничего не слышала. Она плакала не потому, что сбежала дочь — она была даже рада этому, Мерием не знала, как она оправдается перед мужем и сыном.
Они уже, наверно, проснулись. Что делать, что теперь делать? Бежать к Решиду. Она расскажет ему, будет умолять заступиться за нее… Муж не станет перечить Решиду. Джемшир считается с цирюльником.