— Ну как нет, хватит.
— Тебе хватит, а собакам мало и оленям в обрез. Вездеход, конечно, прошел бы, да зачем его гонять в колхоз? Разве молока мороженого килограммов двести прикупить?
— Молочка, молочка! — радостно закричал Лахов. — Люблю молочко!
Артемьич сурово на него посмотрел.
— Тебя, Лахов, от молока вырвет. Ты, кроме водки, ничего из жидкого…
— Да вот пью же чай. Конечно, чай не водка, много не выпьешь, а пью.
— Из дипломатии пьешь. В общем, ребята, определенно не обещаю, а что смогу — сделаю, — решил Артемьич.
Лахов остался недоволен решением Артемьича.
— Артемьич когда по-настоящему берется, по-настоящему и обещает, — сказал он Свиридову. — Крутит старик.
— Как же быть? Никакой надежды?
— На Артемьича надейся, а сам не плошай. Я бы, — конечно, оборудовал тебе огурцы, да мне после обеда нужно будет лететь в Тикси, там огурцов тоже не достать Рекомендую слетать в Ленинск, в совхозе у Николая Николаевича чего-нибудь подберешь. У него чудеса техники — в декабре свежей репой угощает, мадеру из ягеля гонит, ртутными лампами кур облучает. Честное слово — природу на дыбы ставит!
Простившись с Лаховым, Свиридов завернул в дежурку. Начальник аэропорта с диспетчером сидели над графиком движения самолетов и делали в нем отметки цветными карандашами. Оба были мужчины рослые и упитанные.
— Здорово, быки! — приветствовал их Свиридов.
— Здорово, медведь! Рассказывай: зачем пожаловал?
— В Ленинск грузы есть?
— Грузов хватает.
— Выписывайте направление — полечу.
— Придется отставить. В Ленинске оттепель, дорожка на аэродроме раскисла, а Валек еще не вскрылся.
— Я полечу на поплавках. Мелкие озерки давно вскрылись, а мне, чтоб сесть, тарелки воды хватит.
— Да что так приспичило лететь?
Свиридов, помявшись, вкратце объяснил происшествие.
Наступило молчание. Диспетчер насвистывал песенку из «Небесного тихохода», а начальник постукивал в такт карандашом. Свиридов переводил взгляд с одного на другого.
— Положение, — неопределенно бросил диспетчер.
— Значит, пошлем? — осторожно осведомился начальник, толкуя замечание диспетчера в определенном смысле.
— Шлепнется Свиридов — под суд нас, — сказал диспетчер, не протестуя против такого толкования.
— Не шлепнется. Слушай, Саша, чтоб дело было без чудачеств, а то и тебе неприятность и нас подведешь.
— Можете не беспокоиться. Сяду, как на Внуковском аэродроме.
— Тогда пикируй в постель. Часа три — четыре можешь спать, пока проверят самолет и погрузят ящики.
Свиридов заснул, едва добрался до постели. Ему снился скверный сон. Около постели возник кривой, как турецкая сабля, огурец, и хохотал, упираясь зелеными ручками в бока. Пупырышки на нем вздувались, как баллоны. Свиридов хотел поймать его, но он не давался. Наконец Свиридов изловчился и схватил его железными пальцами за шею. Огурец взвыл диким голосом и со всего размаха стукнул Свиридова кулаком. Охнув, Свиридов вскочил. Перед ним стоял дежурный и, ругаясь последними словами, растирал руками шею.
— Так это ты? — спросил Свиридов, еще не понимая, куда делся огурец.
— Ты! Ты! — передразнил дежурный. — Полчаса бужу, хрипишь, как припадочный. Пусть тебя диспетчер будит, мне своя шея ближе к телу.
И через десять минут под плоскостями самолета снова плыла однообразная тундра. А еще через тридцать минут на горизонте возникли горы. Потом показался Ленинск — трубы заводов, корпуса ТЭЦ, семиэтажные городские здания. Город остался в стороне. Свиридов подлетел к насосной станции и посадил самолет на озерко. От аэровокзала к насосной станции шагал по лужам начальник гидропорта.
— С ума сошел, мальчик! — приветствовал он Свиридова.
— И не думал, — возразил Свиридов. — Что особенного?
— Ничего особенного, кроме выговора в приказе. Ты что, не знаешь — гидропорт временно закрыт, самолетов не принимаем?
— И хорошо делаете, ребята. Не принимайте никого. А между прочим, взгляни, что я вам забросил.
— Грузы нужные, — сказал начальник аэровокзала, просмотрев накладные. — Черт с тобою, иди отдыхай, я распоряжусь подать вездеход, выгрузить твое барахло.
— Мне нужно в Ленинск.
— Через двадцать минут идет грузовая машина — присаживайся.
Машина проезжала через совхоз, и Свиридов слез у самой конторы.
— Николая Николаевича нет, неожиданно заболел, — сообщил счетовод, сидевший рядом с кабинетом директора совхоза Каневского.
— Говори прямо, бить не буду: зеленые огурцы есть? — потребовал Свиридов.