– Мне так не показалось. Скорее в деловых. Наверное, мог в чем-то поспособствовать – бюджет, словечко, сказанное нужному человеку...
– Сейчас такие отношения и считаются самыми близкими, – невесело усмехнулся Орлов. – Одним словом, Лев Иванович, ты эту кашу как бы заварил, тебе ее и расхлебывать. Есть мнение назначить на это дело тебя – ну и твоего полковника Крячко, естественно.
– Есть ли смысл? – поморщился Гуров. – Мне кажется, с этим делом справится и местная милиция.
– Ты сам-то понял, что сказал? – проворчал генерал. – Погиб чиновник федерального масштаба. Убийство. Кто его доверит районному отделению милиции? Тем более ты там присутствовал. Нет, тут уже без вариантов.
– Неудобно, – пожал плечами Гуров. – Вчера я у Левитина коньяком угощался, а сегодня допросы с него снимать должен. У мужика и без того стресс.
– Он хорошо поет, этот Левитин! – неожиданно заметил Орлов, и глаза его мечтательно затуманились. – Помню, лет тридцать назад... Нет, двадцать! В общем, был я у него на концерте. Тогда по-настоящему пели – не то что сейчас, под «фанеру»... – Он презрительно скривился, будто откусил что-то несъедобное. – До сих пор впечатления... Нет, я уверен – такой человек, как Левитин, не может пойти на убийство!
Гуров посмотрел на начальника с удивлением.
– Ты меня прости, Петр Николаевич! – сказал он. – Но я с самого начала ни минуты не сомневался в невиновности Левитина. Абсурд! Зачем ему убивать не слишком знакомого человека, которого он, наоборот, собирался заинтересовать, привлечь на свою сторону? Нет, это убийство во многом случайное. Я убежден в этом. Ни у кого из присутствующих не было мотива убивать Савелия Вениаминовича.
– Получается, со стороны приехали? Выманили в сад и зарезали? Сложновато, но возможно. В таком случае нужно искать, кто был осведомлен о том, как собирался провести вечер наш чиновник.
– Нет, это невероятно, – покачал головой Гуров. – Вообще-то я немного поговорил с Левитиным, Петр Николаевич, – и если верить ему, то Савелий Вениаминович не предполагал ехать на эту вечеринку. У них в министерстве должно было состояться совещание, которое в последнюю минуту отменили. Тут он вспомнил про приглашение и решил отправиться на природу. Сам говоришь, что семьи у него как таковой уже не было.
Гуров немного лукавил, когда признавался генералу в нежелании снимать допрос с Левитина. На самом деле он уже успел довольно подробно поговорить со всеми участниками трагического вечера и узнать достаточно, чтобы составить некоторое мнение о происшедшем. Во всяком случае, у него сложилось твердое мнение, что ни хозяин, ни гости не имеют ни малейшего отношения к преступлению. Но кто имеет отношение? Ответа на этот вопрос не было. Возможно, его следовало искать в каких-то потаенных уголках биографии погибшего, возможно, свершившееся злодеяние каким-то образом было связано с тем местом, куда несчастливая судьба забросила Савелия Вениаминовича. Возрожденное поместье с самого начала вызывало у Гурова какое-то странное чувство – при всем душевном расположении к этому месту он испытывал легкое, но неотвязное беспокойство. Возможно, это было связано с теми назойливыми разговорами о привидениях, что заводил Левитин. Понять его было можно – как человек творческий, он фантазировал, рождал легенду своего нового гнезда, хотел придать ему особенный колорит. Но, как говорится, не буди лихо. Вот и дофантазировался.
Нет, ничего темного за душой у Левитина не было. На следующий день после трагедии на него было больно смотреть. Он постарел лет на десять. Он отменил все запланированные дела и уехал в Москву, не оставив никому своих координат – хотел прийти в себя. Поместье он оставил на попечение Володи.
Именно с этим человеком Гуров решил побеседовать поплотнее. Несмотря на основополагающую роль, которую он сыграл в продвижении легенды о привидениях, Володя казался Гурову человеком наиболее реалистичным. Собственно, и привидения его были в каком-то смысле привидениями приземленными, существами, которые зачем-то упорно шляются под окнами, вынюхивают что-то в саду и мешают вести хозяйство.
По многим причинам выбраться ему удалось только во второй половине дня, но это Гурова тоже устраивало. Ему хотелось еще раз взглянуть на поместье вечерней порой. Жене он об этом сообщать не стал. Вечером она была занята в спектакле, и только чувство долга заставило ее собраться и на время выбросить из головы пережитый кошмар. Гурову не хотелось о нем напоминать. Он просто позвонил и сказал, что задержится допоздна на работе.
Поехали на разведку вдвоем с постоянным напарником и другом – полковником Крячко. Плотный жизнерадостный Крячко никогда не терял оптимизма, на все имел свое мнение и в потусторонний мир не верил ни на грош. Случившееся он прокомментировал довольно своеобразно.
– Свинья грязи найдет, – сказал он. – Это я в том смысле, что прикончили этого парня у тебя под носом. Ясное дело, предвидеть преступления даже менты не могут, но некая тенденция здесь просматривается. Комплекса вины у тебя, надеюсь, не появилось?
– Комплекса не появилось, но частично виноватым себя чувствую, – признался Гуров. – Ведь предупредить это несчастье можно было элементарно. Окликни я его, когда он потащился в сад, и ничего бы не было. Пошли бы вдвоем...
– Двоих бы и прирезали, – безжалостно сказал Крячко.
– Двоих не так просто прирезать, – серьезно ответил Гуров. – Особенно если один из двоих – полковник Гуров.
– Ну а вообще, если отбросить лирику, какие мысли? – поинтересовался Крячко.
– Во-первых, убийство мне представляется случайным, – заявил Гуров. – Убили не того, или вообще изначально убийство не планировалось. Савелий Вениаминович просто спугнул кого-то. Понимаешь, там за столом весь вечер травили байки про духов. А у интеллигентов на этот счет слабость. Видимо, погибший тоже что-то заметил в саду, и любопытство заставило его отправиться на разведку. Наверное, если бы его планировали убить, то скорее убийцы выслеживали бы его, а не наоборот. Пырнули его стилетом – один раз. Удар был мастерский, но как орудие убийства стилет у киллеров не котируется, согласись. А потом, его последними словами были «Привидение... в больничной пижаме... в пальто...». Странные слова для человека, которого заказали. В этих словах скорее звучали удивление и обида.
– А что нашли на месте преступления?
– Следственная группа приехала не сразу, – поморщился Гуров. – Рвения большого при осмотре места никто не проявлял. Там самый запущенный уголок – кусты, старые яблони, крапива, пруд рядом... Да и признаться, мы с Володей порядочно там потоптались. В тот момент ведь важно было оказать помощь раненому, а не преступников ловить. Ну а в результате... – Он развел руками.
– Ясно, – хмыкнул Крячко. – Ну а сейчас что ты надеешься увидеть? Теперь темнеет рано, а моя тачка последнее время хандрит. Вот будет номер, если мы встанем где-нибудь на шоссе!
Свой автомобиль Гуров оставил Марии, а в поместье они поехали на старом «Мерседесе» Крячко, который, кроме гордого имени, никаких достоинств не имел, а в последние годы все чаще нуждался в ремонте.
– Не бойся, – успокоил Гуров друга. – Это совсем недалеко – куда мы едем. Твой железный конь справится. А что я хочу увидеть – и сам не знаю. Но почему-то мне кажется, что там нужно появиться в то же самое время. Если речь идет о привидениях, то нужно придерживаться определенных правил.
– Да уж лучше бы вообще держаться от этих духов подальше! – засмеялся Крячко. – А ты всерьез планируешь сидеть всю ночь в саду?
– Ну что ты! Пока светло, пробежимся по окрестностям, – сказал Гуров. – Ночью мне послышалось, будто где-то поблизости отъехала машина. Коллеги, кажется, не придали моим словам никакого значения, а сейчас мне представляется это очень важным. Не слишком-то оживленное там движение. Машина в час ночи – это может оказаться очень серьезно. Нужно поискать следы. Потом побеседуем с управляющим, выясним, что он думает по этому поводу, а уж когда стемнеет... Ну, там посмотрим, каждому овощу свое время. Я же говорю, с привидениями нужно особое обращение.