В это время из кухни вытащили поднос, заставленный самой разнообразной едой. Несмотря на количество снеди отличнейшего качества, расправились мы с ней довольно быстро, учитывая, что я находился в некоторой прострации и дезориентации от случившегося, и даже не заметил, как заглотил все, что нам любезно приготовили.
— Тебе не кажется, что к концу нашего расследования мы не влезем ни в одни брюки? — спросил я, отдуваясь, поднимаясь из-за стола. Идти никуда не хотелось, хотелось завалиться, хоть даже на диван, и проспать весь оставшийся день до вечера. Я постоянно бросал взгляд на время, которое показывал телефон, но никаких эксцессов больше не происходило. Я решил разбираться со всем постепенно, учитывая, что, найдя это божество или того, кто бы это ни был, все может разрешиться само собой.
— В этом определенно что-то есть, — Леонардо тяжело поднялся и оглядел гору пустой посуды. — Я подумываю привезти сюда Крис с Лео. Подлечить нервы и подкормиться на свежем воздухе. А то мне кажется, что у Лео малокровие.
Я только покосился на него, не прокомментировав это странное желание. Про временную аномалию я ему еще пока не сообщил. Не знаю, как он к этому отнесется.
Мы вышли на улицу. Было тепло, даже, можно сказать, жарко. Очень быстро я снял куртку и теперь шел в одной футболке на зависть запакованного в костюм Леонардо.
Вел нас Лео. Причем вел он нас вполне уверенно, словно бывал здесь ни один раз и хорошо запомнил дорогу. Уже очень скоро я бросил попытки запомнить, куда именно мы идем, и просто наслаждался действительно свежим воздухом, с легким кисловатым флером скотного двора, какой присутствует во всякой достаточно богатой и развитой деревне. Вышли мы из поселка через ворота, которые находились в стороне от тех, через которые мотался в свое время я. Если честно, то я даже не знал о существовании этих ворот. От ворот вела узкая пешеходная тропинка прямо в лес, который начинался практически сразу за оградой.
— Откуда ты знаешь, куда надо идти? — не удержался я и задал вопрос Лео, когда мы зашли под кроны вековых сосен. Сразу стало прохладно и я надел куртку, ежась от, казалось, проникающего в кровь вечного полумрака древнего леса, умудрившегося пережить все войны, расцвет и падение Империи… который переживет еще много чего, если в цикл его неторопливого существования не вмешаются люди.
— Тот маг, он схематическую карту нарисовал. Уже близко, — ответил Лео, и мы вышли на полянку, освещенную светом проникшего сюда солнца. Контраст от полумрака леса был настолько велик, что я невольно зажмурился.
Посреди поляны стоял белый камень древнего алтаря. Он был настолько древним, что наполовину врос в землю. В отличие от того алтаря, где ведьма призвала Беора, никакой потусторонней жутью от этого камня не веяло. Посреди алтаря в специальной выемке стояла корзина со свежими фруктами. Я подошел вплотную и прочитал полустертую надпись, идущую по кромке.
— «Славься Вертумн, хозяин садов», — я посмотрел на Леонардо. — Насколько я помню, а помню я, если честно, совсем немного, этот самый Вертумн был одним из божков, отвечающих за цветение и плодородие…
— А также отвечающий за любые перемены, как в природе, так и в людях и происходящих с ними событиями, — раздался спокойный, немного усталый, но вполне узнаваемый голос, идущий с той стороны леса, откуда мы с Лео вышли к алтарю. Я напрягся, призывая силу. Сжав в кулак руку, чтобы при раскрытии ладони выпустить сеть праха, я медленно развернулся к Вертумну.
— И за временные аномалии?
— Каждому приходиться совершенствоваться.
Леонардо стоял, глядя в одну точку, и не реагируя на появление на полянке третьего действующего лица. Понятно, этот божек недоделанный ввел его в транс или нечто очень похожее, скорее всего то же самое происходило и со мной в таверне.
— И почему люди все еще не заподозрили, что Алан так долго живет на этом свете? — спросил я, чувствуя, как от напряжения по виску покатилась капля пота.
— Зачем вводить людей в заблуждение, если владеешь способностью преображаться? — пожал плечами хозяин трактира. Он вышел на поляну и приблизился к алтарю. — Расслабься, Темный. Я сначала не понял, кто ты есть на самом деле, даже после суккуб. Но то, что ты остался в своей временной линии, открыло мне глаза. Как же вас осталось мало на этом свете, что даже мне не удалось сразу понять это. Я знаю, что при желании да с поддержкой той стервы, что ты называешь Прекраснейшая, ты вполне можешь меня тонким слоем по этой полянке раскатать. Нельзя сказать, что я не буду сопротивляться. При этом кто-нибудь может пострадать, — и он кивнул на застывшего Леонардо. — Хотя возможны и варианты. Давай поговорим, может быть, нам удастся прийти к консенсусу?