— Да, сэр, чем могу быть полезен? — окинув меня взглядом, поинтересовался он.
— Мне нужно войти, — сквозь зубы процедил я, и сделал шаг вперед, но дворецкий меня остановил.
— Я понимаю, но вы не числитесь в списке людей, которым разрешен допуск в поместье. — Он замолчал и продолжал смотреть на меня задумчиво и несколько брезгливо.
— Я начальник Службы Безопасности страны и могу войти в любой дом, который мне будет необходим во время чрезвычайной ситуации, — прошептал я, молясь про себя, чтобы это оказалось неправдой.
— Мистер Нейман, я, безусловно, рад, что вы навестили нас в такое трудное для нашей страны время, и вы, конечно же, можете войти, но я плохо представляю, как вы это сделаете при полностью активизированной системе защиты. Извините, больше ничем не могу помочь. Терраса и остальные дворовые постройки в вашем полном распоряжении, но в дом я вас не пропущу. Мисс Рульф, вас эти ограничения не касаются, ваш статус остался прежним, вы всегда желанный гость в этом доме. Но учитывая, ваше нынешнее положение в виде лица, находящегося под арестом, я тоже вынужден вам отказать, чтобы не скомпрометировать хозяина поместья, — он поклонился Анне, получил в ответ слабую улыбку и хотел было закрыть дверь, как Эдуард его остановил, поставив ногу в дверной проем, не давая дворецкому закрыть за собой дверь.
— Этот человек, глава Рода Реггана Гволхмэя и имеет полные права на его собственность, как на свою, — надменно проговорил он.
— Мистер Пастель, я прекрасно знаю об этом, но правила в нашем доме диктует только хозяйка и хозяин и это миссис Гволхмэй и поменявший утром свой статус мистер Гволхмэй, и никакого допуска ни вам, ни мистеру Нейману выписано не было. Единственные, кто может войти помимо них — это Мисс Рульф и Леонардо Дефоссе. Если они этого пожелают, я их впущу, но не вас. По крайней мере, до особого распоряжения. А теперь, не смею вас задерживать.
— Ты хоть что-то понимаешь? — спросил я у Эда, глядя на его потемневшее лицо.
— Только то, что здесь и сейчас были нарушены законы: как основной закон Шории под номером один о безопасности страны, в котором абсолютно четко сказано, что в режиме чрезвычайной ситуации никто из граждан страны не имеет права обсуждать требование СБ, касающиеся государственной безопасности. Так и закон Родов, на который, судя по всему, и ссылается этот тип. А это в Родовом Кодексе четко прописано, что глава Рода не имеет ограничений ни в чем, что касается его домочадцев, кроме случаев, когда отдан устный или письменный приказ члена семьи уполномоченным о возложении запрета на обоснованные претензии главы Рода, касающиеся личной собственности члена семьи.
— Ты хочешь сказать… — тихо начал я, ощущая, что весь мой мир разбивается на мелкие осколки, которые уже ничто не сможет склеить.
— Я не хочу, я говорю, — мрачно перебил меня Эд, гипнотизируя взглядом злополучную дверь. — Этот тип явно не считает взрыв президентского дворца чрезвычайной ситуацией, а кроме того, Регган отдал особый приказ, запрещающий тебе, да и мне до кучи, посещать его вотчину. — Я закрыл глаза. Я хочу уснуть и проснуться лет через пять, когда уже все наладится и рассосется само собой. — Единственное, что мне не совсем понятно — это слова про изменившийся статус Реггана. Но, я думаю, здесь имеет место статус женатого человека. Хотя это никогда никого особо не волновало. И почему Ванду он назвал хозяйкой поместья первой, учитывая, что у нас по факту в Роду матриархата никогда не было и последнее слово всегда стоит за главой Рода мужского пола, кроме, разумеется, такого дикого варианта, когда в Роду не осталось мужчин. Ладно, время поджимает, необходимо где-то расположить людей, а другое место искать сейчас — не вариант. Как не крути, а с защитой Гволхмэи постарались на славу, к тому же, учитывая этот приказ Реггана… В общем никому в голову не придет наведаться сюда в наших поисках. Я видел мансарду и три гостевых домика за главным зданием поместья. Думаю, людей разделим на четыре группы и разместим там. Пока этого достаточно, а там видно будет.
Я кивнул и передал ему Анну, которая оглядывала дом, будто видела его впервые. А может, так оно и было, кто теперь узнает.