— Несовершенная какая клятва. Будем переделывать. Что насчет Темного?
— Ничего. Тут итак все ясно. Вуд, без сомнения. Он же и является владельцем этого ресторана. Только непонятно откуда ему известны методики Фолтов. Ну, это уже мелочи, — он отмахнулся.
— Ты так в этом уверен?
— Абсолютно.
— Что с подписями Реггана?
— Наша женщина-вамп. Она специалист не только по криптошифрам. В свое время она отсидела в Алькатрасе за махинации с ценными бумагами, только почему-то умолчала об этом.
— Как ты на нее вышел?
— Проанализировал твои откровения. Поднял кое-какие бумаги, — понятно. Вот почему мне весь день Ноланы мерещились. Она потомок этого Темного. И скорее всего, недолюбливает Фолтов из-за того, что ее предку не помогли. — Самое смешное заключается в том, что она действительно патриотка. И искренне болеет за нашу многострадальную Шорию. Сейчас о местонахождении ни первого, ни второй не известно, но мы ищем, и сомневаюсь, что они сумеют долго от меня бегать.
— Да, ситуация, — протянул я. — Я так понимаю, это с ней прокосячился Брайн, пропустив Трейна?
— Похоже на то, — Эдуард задумался. — И, Дей, когда уже из твоей речи исчезнут вульгаризмы? — я пожал плечами. Откуда я знаю, когда?
— Надо решить, что делать с Гволхмэем. — Я поднялся с дивана и потянулся. — Надеюсь, они определились, кто будет представлять Род на этом стремном собрании. Очень уж мне интересно, что они там задумали. Да наручники с него снять. В связи с новыми обстоятельствами считаю дело Реггана Гволхмэя, обвиняемого в предательстве и государственной измене закрытым. Что там Кэмел, кстати, делает?
— Не известно. Нет никой информации от наших огненных ребятишек. Будем надеяться, что они просто не могут выйти на связь.
— Все не радужно как-то, — покачал я головой, направляясь к выходу. — Надо найти Рейна. Я боюсь, что что-то может случиться.
— Мы попытаемся.
Я тихо прошел по зданию, осматривая помещения, которые с таким трудом мне удалось восстановить. Это как с большинством людей: красивая оболочка и пустота внутри. Почти нет людей, которым я мог бы доверять, нет необходимой информации. Ничего нет. Есть только красивое здание и удача, которая большую часть времени на нашей стороне. Я дошел до лазарета и вошел внутрь. Регган полусидел в постели и смотрел на меня. Пару минут мы мерялись взглядами, затем он усмехнулся и демонстративно подергал руку в наручнике. Я подошел и отомкнул замок. Регган тут же сел на край кровати и начал медленно одеваться под выразительное молчание Морис и всхлипывания Ванды.
— Я так понимаю, ты все решил, — подытожил я увиденную картину, присаживаясь на стул возле кровати, глядя на вымотанного Гволхмэя. Тот только утвердительно кивнул и надел чистую рубашку. — Если для тебя это важно — ты полностью оправдан. — Он покосился на меня, но ничего не ответил.
— Ты все запомнил? — строго спросила у него Морис, неодобрительно качая головой.
— Да, мамочка, — хмыкнул Регган, за что получил легкий подзатыльник. Морис постояла немного и вытащила из кармана аптечную баночку с лекарством.
— Одну выпьешь сейчас, другую перед выходом. Третью, если совсем станет туго и нужно будет активно двигаться. Больше трех даже не думай пить, ты мня понял?!
— Тогда бы и положила только три, — Рег поморщился и тяжело поднялся с кровати, накидывая на себя свою куртку, с которой, похоже, никогда не расставался.
— Я тебя знаю, если случится непредвиденное, три таблетки не справятся. Но если вдруг откроется кровотечение, забудь про все и пулей сюда. Сейчас тебе нельзя умирать.
Он посмотрел на нее, но ничего не ответил. Ванда продолжала сидеть на краю постели и смотреть в одну точку, сминая лист в комок. Регган сел перед ней на колени и заглянул в лицо.
— Эй, все будет хорошо, ты слышишь меня?
— Не смей умирать, — прошипела она и, быстро поднявшись, выбежала из лазарета. Гволхмэй еще немного посидел на коленях, склонив голову и стукнув кулаком по кровати, аккуратно поднялся на ноги.
— У нас есть три часа. За это время мне нужно пополнить арсенал и разобраться с Анной и Салазаром. Мне они надоели.
— Через час я собираю в конференц-зале тех немногих, кому я действительно доверяю, — без всякого выражения произнес я. Регган долго смотрел на меня прежде чем ответить.