— Я тебя не понимаю, — нахмурился фландрийский киллер, так же, как и я, не понимая, что происходит с Регом. Я ожидал чего угодно: пыток, допроса с пристрастием, что он просто его пристрелит на месте, не слушая никаких моих доводов, но только не разговора.
— Ты в курсе, что ритуал Служения и Слияния — это не просто страховка и ответственность, это контроль. Контроль того, кто создал эти чертовы Гильдии. А ты знаешь, кто стоял над Гильдией убийц изначально? Ответь мне, Салазар. Ты это знаешь? Мы так близки территориально, что мои хреновы потомки не могли пройти мимо страны, которую ты представляешь. Ты знаешь, они были очень изобретательны, жизнь заставила. И свою неуемную энергию они никогда не направляли в доброе и вечное. До недавнего времени, лет за двести до сегодняшних событий, во главе убийц всегда стоял представитель Рода. Все пошло по наклонной, когда эта хренова Ассамблея приняла решение разделить аристократию и организованную преступность и запретили представителям родов принимать хоть какое-либо участие в преступных делах, и любое тесное с ними сотрудничество стало караться смертной казнью? Скрепя сердце мои родичи отошли от всего этого. Но есть один маленький нюанс: все ритуалы, которые используются по сей день, кодекс, который используется по сей день, и все меры воздействия, которые приняты по сей день, придумали они. Кто вообще надоумил тебя сделать это? Не отвечай, если бы ты спросил совета Тэйриса, он бы убил тебя, только подумай ты об этом. Думал, что я, как аристократ, попаду под этот закон, и меня повесят в центре площади в Освальце? Я тебя немного огорчу, я не глава рода Гволхмэй и имею к нему лишь косвенное отношение, поэтому ваши власть имущие могут только утереться. Единственный, кто является полноправным членом рода это мой еще не рожденный ребенок и его мать, а я являюсь просто мужем и дееспособным представителем. Просто консортом ничего большего. Промашка вышла, Гаспар. Я никогда не пользовался родовыми примочками, хотя мог. Это… низко. Но сейчас я не хочу ничего. Я просто хочу, чтобы все это закончилось. И заклинание Правды, вшитое в магическое плетения связи между Главой и его членами, дает поразительный результат. Но я не хочу его применять, Гаспар, — с каждым словом Регган говорил все тише, а в конце я уже вовсю напрягал слух, чтобы расслышать его слова. Как интересно получается. Смертная казнь за вмешательства аристократии в незаконные дела Гильдий. Сомневаюсь, ох как сомневаюсь, что это сборище по интересам зажравшихся снобов смогло это все организовать. И очень сомневаюсь, что кто-то этот закон выполняет, потому что, если бы это было так — Регган уже бы висел, повешенный где-то на континенте. Ведь, когда он стал главой Гильдии, он еще был Гволхмэем, без каких-либо вариантов. Если они вспомнили для своих делишек об одном древнем законе, что мешает мне поднять закон поновее?
— Ты хочешь меня запугать? — усмехнулся Салазар.
— Нет, я просто хочу поговорить. Сегодня слишком много всего произошло. Слишком много вылилось крови. Было слишком много боли и пыток, чтобы действовать так из раза в раз.
— Да, когда мне сказали, что ты изменился, я и не поверил. Когда тебя это останавливало, а, Гволхмэй? Решил искупить свои грехи? Только этого никогда не произойдет. Да, я согласился участвовать во всем этом. Но не ради места, власти и чего ты еще там себе напридумывал, а, чтобы, наконец, стереть твою самодовольную улыбку с твоей смазливой морды, — прошипел сквозь зубы фландриец.
— Жаль, а я думал, мы сможем договориться. — Регган откинулся на спинку. Я отошел от двери к стене, сбоку от них, чтобы видеть лицо Рега. Он смотрел на Салазара холодными глазами, пристально и не мигая. Этот оценивающий, ничего не выражающий взгляд привел в некоторое замешательство оппонента, который немного поумерил пыл и отвернулся от него.