Я прошел мимо теплицы, только мельком на нее посмотрев. Желания заходить внутрь у меня не было.
Вот за чем кобольды следили, так это за содержанием Матиса. Во всяком случае, в конюшне было гораздо приятнее, чем в доме, и в несколько раз чище. Я невольно подернул плечами, понимая, что дом выглядит менее опрятно, чем стойло. И внутри поместья ничего не менялось, наверное, со времен Империи. Нужно будет привести семейный дом в подобие порядка и решить, что с ним делать. Навязчивая мысль о том, чтобы подарить семейный дом в качестве подарка Регу с Вандой, меня не отпускала. Как и не отпускала мысль отделаться от него навсегда.
В самых расстроенных чувствах я зашел в конюшню. Матис приветствовал меня радостным ржанием.
— Привет, — я обнял его за шею, уткнувшись в шелковистую гриву. — Я тоже соскучился. Прости, что так редко захожу. — И тут же вздрогнул, почувствовав прикосновение холодного носа к обнаженной коже на моей шее. — Покатаемся? — Матис снова радостно заржал. Не удивлюсь, если он понял всё до последнего слова. Мы с ним редко бывали в Шории одновременно: у него скачки и симпатичные кобылки, которых ему поставляли гномы, не бесплатно, разумеется. Я… ну тут понятно. Я ещё и поэтому рванул сюда в поместье, когда получил известие о том, что Матис прибыл домой на краткосрочный отдых.
Седлал я коня всегда сам. С тех самых пор, как когда-то давно научился делать это под пристальным взглядом Элли. Выведя Матиса под уздцы из конюшни, я вскочил в седло и тронулся к воротам. Конь подо мной рвался броситься вскачь, и я не стал его сдерживать. Невысокий забор не был серьезным препятствием для абсолютного чемпиона. Набрав скорость, Матис легко его перескочил, и уже через две минуты мы неслись галопом в противоположную от Жильны сторону к темнеющемуся вдалеке лесу. В этой стороне было меньше напоминаний о тяжелых боях, которые шли здесь так давно. Вскоре поле, в которое превратился все-таки пустырь, сменилось пока еще редким подлеском. Матис снизил скорость. Умный конь прекрасно понимал, что может запросто переломать ноги, если будет нестись словно он на дорожке в очередном заезде.
Я с удовольствием оглядывался по сторонам, вдыхая свежий воздух, который пах прелой травой и чуточку смолой и хвоей. Матис перешел на шаг, а я позволил себе слегка ослабить поводья и закрыть глаза.
Выстрел прозвучал в царившей вокруг тишине неестественно громко, даже учитывая то, что стрелявший, скорее всего, воспользовался глушителем.
Дальнейшее навсегда отложится в моей памяти, я не смогу забыть ни одной секунды из тех десяти, которые прошли до того момента, когда я упал на землю.
Матис внезапно резко поднялся на дыбы и забил в воздухе передними копытами. Я едва не потерял равновесие, и не вылетел из седла лишь благодаря тому, что моя левая нога запуталась в стремени. Я даже не сразу сообразил, что сейчас произошло, только спустя пять секунд до меня дошло — в меня только что стреляли. И тут Матис, тоненько закричав, начал падать на землю вместе со мной. Соскочить я не сумел, и мы рухнули, при этом я был половину придавлен тяжелым конем. Руку прострелила сильнейшая боль — это лоза сразу же принялась меня лечить, видимо, повреждения у меня были существенными. Когда я смог выползти из-под Матиса, он делал последние судорожные движения задними ногами, а его глаза уже утратили свой блеск и смотрели мертвым взглядом куда-то мимо меня.