Гребаная троица.
Каждый — прямое попадание.
И тут я увидел его, выходящего из палатки. Он бросился ко мне.
— Ксав! — позвал он.
Я остановился, как вкопанный, мои ноги хрустели по песку. Рука Боунса опустилась на мое плечо.
— Увидимся позже, ладно? Поспи немного.
— Да, — ответил я.
Боунс отошел, а я посмотрел на своего брата.
— Я услышал по радио.
Девин положил руку мне на голову, а потом опустил ее на плечо. Теперь волос не было. Они были сбриты. Морпех до мозга костей.
— Ты в порядке?
— Да, — сказал я и рассмеялся. Не имея ни малейшего понятия, почему. — В порядке.
Я огляделся вокруг — палатки, снующие вокруг морские пехотинцы, грузовики, которые загружали и разгружали. Это было чертовски странно по сравнению с тем, что происходило здесь. Снаружи и внутри ворот — два совершенно разных мира.
— Три.
Я почувствовал, как рука Девина отпустила меня.
— Я убил троих ублюдков.
Я снова рассмеялся и почувствовал, как нервная улыбка растянулась на лице, но сердце бешено колотилось. И рука не переставала чертовски дрожать.
Девин обнял меня за плечи и повел от входа на базу.
— Да ладно тебе, Ксав. Тебе нужно выпить.
Я позволил Девину отвести меня в его палатку. Но даже когда он усадил меня и протянул виски, я не выпускал из рук пистолет. Я видел, что он смотрит на меня с беспокойством, но мне было все равно. Я только что убил троих человек. Мои первые подтвержденные убийства.
Когда мой стакан опустел, Девин снова наполнил его.
— Стало легче?
Он сел на край своей постели, прямо передо мной. Я встретился с ним взглядом.
— С этого момента это станет твоей второй натурой и больше тебя так не потревожит. Я обещаю.
Я сделал глубокий вдох и позволил его словам дойти до меня, надеясь, что он был прав…
Запах жареного бекона вырвал меня из сна. Мое сердце забилось как сумасшедшее, когда я вспомнил тот день. Руки дрожали, как будто я очутился в сухом пекле. На этой чертовой базе… с Девом.
«Успокойся, бл*дь», — сказал я себе, пытаясь выбросить воспоминания из головы.
Прошло пять минут, прежде чем они исчезли.
Мои веки, казалось, весили тонну, когда я приоткрыл их и заморгал из-за солнца, лучи которого проникали через мое окно. Я застонал и схватился за голову, когда последствия вчерашней текилы ударили в череп, крича огромное гребаное «привет, помнишь меня?»
— Дерьмо, — прорычал я, свесив ноги с кровати и ожидая, когда комната перестанет крениться набок.
Как только кресло-качалка в углу перестало вращаться, я поднялся на ноги и потянул затекшую шею.
Я почувствовал дискомфорт на груди и посмотрел вниз; затем увидел гребаные следы ногтей, тянущиеся от шеи к паху. Я спал в джинсах, явно слишком пьяный, чтобы раздеться.
Какого хрена произошло?
Я влетел в ванную и закрыл глаза, когда помочился примерно литром текилы.
Подошел к раковине и брызнул в лицо холодной водой, затем прополоскал рот, чтобы не было такого вкуса, будто кто-то забрался внутрь и умер. Я толкнул дверь и отправился на запах бекона.
Малыш Эш стоял у плиты, уже одетый в джинсы и свою жилетку Палачей. Гребаный мини-Флейм в моем доме. Татуировки, пирсинг и эти чёрные, как ад, глаза.
Он поднял взгляд, когда я вошел на кухню. Маленький ублюдок имел наглость ухмыльнуться мне. Я показал ему средний палец и тяжело опустился за стол. Передо мной приземлились два напитка: стакан апельсинового сока и рюмка текилы.
Я застонал, когда опрокинул «Патрон» (прим. пер. — название марки текилы), а затем осушил стакан апельсинового сока.
— Спасибо, парень, — сказал я и услышал, как этот маленький засранец засмеялся. — Как, черт возьми, ты не страдаешь от похмелья, маленький ублюдок? Последнее, что я помню, ты и Слэш делали фотки Джеймсона и Вика.
Он пожал плечами.
— Так и было. Просто у меня его не бывает.
— Ненавижу тебя.
Я лениво ударил его в бок, но ублюдок просто отодвинулся.
Я провел рукой по глазам. Запах еды ударил мне в ноздри, и я опустил руку, чтобы увидеть перед собой полноценный завтрак. Мой желудок одобрительно заурчал. Эш все еще ухмылялся, поэтому я кивнул и сказал:
— Ладно. Ты прощен.
— За что? За то, что мне всего шестнадцать и я пью лучше, чем ты, старик?
Я набил рот яйцами с жирным беконом и проглотил еду.