Игорь Исайчев
Проклятая деревня
Часть первая. Проклятая деревня.
Пролог. Предвестие.
Ночь с 11 на 12 августа 1989 года. Мурманское шоссе. Граница Тихвинского и Бокситогорского районов Ленинградской области.
Белая «шестерка» нудно громыхает разбитой подвеской по неровному асфальту. Пятый час то сплошной, то прерывистой белой полосой ложится под колеса осевая линия. Двести пятьдесят минут – треть рабочей смены патрульного экипажа роты дорожно-патрульной службы. По случаю специальной операции, на этот раз нацеленной на борьбу с грабителями дальнобойщиков, экипаж усилен сотрудником отделения уголовного розыска.
Оперуполномоченного зовут Сергей Баринов. Сегодня его очередь обслуживать очередную показушную инициативу, рожденную в недрах Главного управления, а может даже самого Министерства. Баринов никогда не вдавался в подобные тонкости, своих проблем хватало. Его ведь даже ради приличия с приказом о проведении мероприятия никто так и не удосужился ознакомить.
Как водится, на традиционной «сходке» в конце дня, шеф, майор Коркин, как бы между прочим осчастливил очередной вводной. Жалкие попытки Баринова отбояриться, ссылаясь на давно просроченный отказной материал и прочие подобные мелочи, не вызвали у него ни понимания, ни элементарного сочувствия. В довершение всех неприятностей откровенно не повезло с инспекторами. Два молодых старших сержанта трудились на трассе на совесть, развеяв его мечты принять сто грамм и выспаться под елкой, пока рыцари полосатой палки зарабатывают на завтрак.
– И где же вас таких только находят? – раздраженно бубнил под нос оперативник, не опасаясь быть услышанным из-за шума двигателя. – Правда, что ли решили злодеев поймать? Ну-ну… Флаг в руки.
Тщетно пытаясь хоть как-то устроиться на продавленном заднем сиденье, в конце концов, Баринов не выдержал и завыл в полный голос:
– Все мужики, привал! Если прямо сейчас не остановитесь, на ходу выпрыгну! Задница уже плоской стала, а на клапан давит так, что аж пар из ушей!
– А чего молчишь, Серега? – с левой стороны подголовника переднего пассажирского сиденья появилось веселое, краснокирпичное от загара лицо старшего наряда Васи Турыгина. – Ты, если чего, сразу говори. Мы-то люди привычные. У нас перерыв обычно через шесть часов, на тридцать минут. Когда ровно полсмены отвоюем.
– Знаю я ваши тридцать минут. Меня ссыте, вот и службу изображаете, – продолжал вполголоса недовольно бурчать Баринов.
– А? – не расслышал Турыгин. – Чего говоришь-то?
– Тормози! – проорал ему в самое ухо Сергей. – А то сейчас пузырь мочевой лопнет!
– Сей секунд сделаем, – испуганно отдернул голову сержант, – Колян, за поворотом карман будет, остановимся. Заодно с радаром поработаем, ноги разомнем.
– Добро, – лениво отозвался сидящий за рулем напарник.
Причудливые тени деревьев испуганно метнулись по округе, когда «шестерка», хлестнув по кругу дальним светом и пронзительно взвизгнув стертыми колодками, с лихим разворотом остановилась в облаке оседающей пыли.
– Ну, ты, гонщик, осторожней, – Баринов, не ожидавший столь резкого торможения, чувствительно приложился лбом о подголовник водительского сиденья. – Людей везешь, не картошку.
– А ты пристегнись, – посмеиваясь, посоветовал водитель, выбираясь из-за руля.
– Больно умные все стали, – бросил ему в спину Сергей и мелко затрусил к ближайшим деревьям.
Между тем, внимание инспекторов привлек приткнувшийся у самого края стоянки, вплотную к лесу, запыленный грузовик с прицепом. Старший наряда, машинально поправил свисающий с плеча новенький, недавно полученный со склада, «Калашников». Знакомая с армейской службы тяжесть оружия придавала сержанту уверенности. Он повернулся к напарнику:
– Ну что, глянем?
– Думаешь, стоит? – скептически скривился тот. – Второй час ночи. Водилы, небось, давным-давно дыхнут без задних ног. Чего попусту тревожить? Может, ну их на фиг?
Однако, не вняв его доводам, старший негромко, но жестко скомандовал:
– Работаем.
Напарник равнодушно пожал плечами, расстегнул поясную кобуру с табельным «ПМ» и, не вынимая пистолета, демонстративно положил правую ладонь на рукоятку.
…Справив малую нужду, Баринов, испытывая долгожданное облегчение, сладко потянулся. Помассировав неприятно ноющие ягодицы, протяжно зевнул и размечтался: «Эх, пивка бы… Разливного… Холодненького…» – перед его глазами, как наяву всплыла увенчанная шапкой белоснежной пены, запотевшая кружка с янтарным напитком. Рот тут же наполнился тягучей слюной, и Сергей с отвращением сплюнул. Нервно вытряс из мятой пачки предпоследнюю сигарету. Поспешно закуривая и продолжая отплевываться, сам себе вслух пожаловался:
– Все, сил моих больше нет!.. Эти козлы пусть как хотят, но лично я сейчас еду к ближайшему ларьку, где продают пиво, – хрустнул зажатой в ладони пустой пачкой, – и сигареты.
Воодушевленный собственной решительностью, Баринов устремился к «шестерке», щедро поливающей так и не выключенным дальним светом дальнобойную фуру.
«У них явно аккумулятор запасной есть, – зло подумал имевший понятие об автомобильных проблемах опер, – Если посадят, толкать из принципа не буду… Вот же придурки».
Он уже открыл, было, рот окликнуть инспекторов, как в последнее мгновение что-то его удержало. Когда до выхода из леса оставалось всего пара-тройка шагов, Баринова сковал внезапный столбняк. Душу захлестнула жуткая тоска, а от леденящего ужаса зашевелились волосы на затылке. Сергей вдруг с содроганием ощутил холодное давление недоброго взгляда сквозь прорезь прицела и ясно представил палец, неторопливо выбирающий свободный ход спускового крючка.
Моментально взмокший опер инстинктивно пригнулся, затем и вовсе присел, опускаясь на левое колено. Из кобуры во влажную от пота ладонь привычно скользнул нагретый подмышкой «ПМ». Большой палец скинул флажок предохранителя вниз, а следующим движением взвел оглушительно щелкнувший в мертвой тишине курок.
Передергивать затвор, и досылать патрон в патронник не было нужды. Баринов изначально, как только получил оружие для постоянного ношения, добыл у знакомых вояк пачку патронов, заменил в магазине пистолета первые три казенных на свои, личные. Четвертый собственный патрон находился в стволе. Таким образом, боекомплект увеличился до девяти выстрелов, из которых за добрую половину, в случае чего, не нужно отчитываться. А для того, чтобы открыть огонь, достаточно было снять пистолет с предохранителя и взвести курок.
В крайних обстоятельствах можно начать стрелять и, не взводя курка, так называемым самовзводом. Он даже специально тренировался, укладывая монету под самый срез ствола возле мушки. Задача заключалась в том, чтобы, плавно нажимая на спусковой крючок, постараться удержать ровную мушку в прорези целика, при этом, не уронив монету.
Готовый немедленно открыть огонь, и мучительно вспоминая, лежит ли в кармашке кобуры запасной магазин, или он остался в сейфе, Сергей одним рывком преодолел расстояние до машины, опершись мокрой спиной о правое заднее крыло. Судорожно нащупав твердый брусок магазина в притороченном к ремню кобуры специальном кармашке, с облегчением перевел дух и промокнул лоб рукавом.
Сильнее всего его пугала абсолютная тишина, нарушаемая только грохотом сердца и шумом крови в ушах. Внезапно накатило желание заорать, вскочить и открыть беспорядочную стрельбу.
Неимоверным усилием воли задавив приступ паники, Баринов все же сумел взять себя в руки. Несколько раз глубоко вдохнув через нос и выдохнув через рот, он почувствовал себя немного лучше. Настолько, что смог вспомнил про радиостанцию в салоне «шестерки».
Опер уже ни секунды не сомневался в том, что с инспекторами что-то случилось. Что-то очень нехорошее. А бросаться в одиночку им на помощь Сергей великой охоты не испытывал. В конце концов, подумал он – у них же есть автомат. Или был? Предположение о попавшем к неизвестным злоумышленникам «Калашникове» заставила Баринова невольно поежиться.