Пикуль Валентин
Проклятая Доггер-банка
Валентин ПИКУЛЬ
ПРОКЛЯТАЯ ДОГГЕР-БАНКА
Это история одной тайны, которая до сих пор остается не до конца раскрытой. Для меня она началась еще в пору моей юности - в конце сороковых годов. Помню, что однажды в трескучий мороз я зашел в лавку букинистов на улице Жуковского. Я перебирал книжные завалы, и мне попался рыхлый том издания Исторической комиссии по описанию действий русского флота в войне с японцами. Возле меня копался в рухляди старик, на запястье которого я заметил редкую в наше время цветную татуировку - красно-зеленый осьминог увлекал в пучину обнаженную красотку.
- Вас удивила моя татуировка? - спросил он меня. - Увы, это глупая память о Нагасаки, где я был в плену у японцев.
- Когда?
- В пятом, конечно. Не в сорок пятом, а именно в пятом году. Я был тогда мичманом на эскадре Рожественского. - Старик тронул книгу, которую я рассматривал:
- Кстати, именно здесь говорится о памятном Гулльском инциденте на Доггер-банке, но многое фальсифицировано и правды вы никогда не узнаете...
Я приобрел какие-то книги и вышел на улицу, где снова встретил этого человека. Мы пошли с ним по Литейному, разговаривая. Было холодно, и я предложил ему зайти в ближайшее кафе.
- Вы, я вижу, все-таки купили эту книжищу, где столько вранья о случае на Доггер-банке. Все это чепуха! Знаете, юноша, что сказал Декарт? - Я не знал, что сказал Декарт, и старик, поразив меня своей памятью, процитировал:
- "Чтобы найти истину, каждый должен хоть раз в жизни освободиться от усвоенных им представлений и совершенно заново построить систему своих взглядов..." Мне это понравилось, а старый моряк продолжал:
- Неужели вы думаете, что русский флот, всегда славный традициями гуманизма, мог бы на Доггер-банке расстреливать флотилию безоружных рыбаков? Да никогда! Все было не так, как пишут. Традиции хороши, когда они подкрепляют добрые дела, но безобразно, если ложь существует только в силу сложившейся традиции... Хотите, я вам расскажу сейчас то, чего не знает никто?
При энергичных жестах его руки красно-зеленый японский осьминог начинал двигаться, словно оживая...
Теперь, когда со времени этого инцидента прошло более семидесяти лет, о событиях на Доггер-банке можно говорить без душевного надрыва - спокойно и вразумительно. Начнем с того, что Доггер-банка - это обширная отмель посреди Северного моря, на которой издревле ловилась жирная и сочная треска.
Передо мною сейчас - баррикада старых, затерханных книг.
Раскрываю одну из них - "Заграничная Охранка. По секретным документам Агентуры и Департамента Полиции", издание 1917 года (так сказать, по самым горячим следам революции). Оказывается, что в 1904 году, когда началась война с Японией, на охрану эскадры Рожественского, отплывавшей на Дальний Восток, было отпущено 300 000 рублей; самые опытные филеры, следившие до этого за деятельностью эмигрантов, были перенацелены на слежку за неуловимым шпионом Акаши, который возглавлял в Европе японскую разведку. Вскоре в портах Европы были замечены матросы и офицеры японского флота, а затем Главный морской штаб в Петербурге получил сведения, что в Северном море эскадру Рожественского поджидают новейшие японские миноносцы...
- Черт возьми, но откуда они там взялись? Недоумение морских, специалистов было понятно:
- Господа, наша охранка не слишком-то чистоплотное заведение. Не припахивает ли тут очередной провокацией?
Да, мало кто верил, что руки адмирала Того способны от Токио дотянуться до Ла-Манша... Царская охранка, конечно, сама по себе вызывала омерзение, но нельзя забывать, что в ней служили и опытные разведчики-международники. Огульно отрицать данные, добытые ими, было нельзя - при этом вместе с водою можно выплеснуть и ребенка. Наконец, если паниковала охранка, то вряд ли ошибалась команда пограничного корабля "Бакан", дрейфовавшего в северных морях: с "Бакана" тоже видели загадочные миноносцы, старательно прятавшиеся в безлюдных шхерах Норвегии.
А русская эскадра под брейд-вымпелом вице-адмирала Рожественского приближалась к Доггер-банке. Накануне плавучая мастерская "Камчатка" (из-за ремонта в машине) отстала от эскадры. Рожественский через русское посольство в Копенгагене был уже извещен, что в Северном море подозрительные миноносцы шляются по ночам без опознавательных огней, и потому адмирал велел эскадре усилить боевую готовность. Во избежание роковых ошибок, все русские миноносцы заранее были отправлены впереди эскадры и уже находились во французских портах.
Флотская радиосвязь пребывала тогда в первозданном состоянии, называясь "беспроволочным телеграфом", но радио уже играло большую роль. И вот около восьми часов вечера радиостанции русской эскадры стали принимать запросы с отставшей "Камчатки", которая обращалась к броненосцам эскадры, запрашивая их: "Покажите ваш курс.., обозначьте свое место прожекторами..." Это было подозрительно, и Рожественский, человек недоверчивый, велел отвечать туманно: "Держитесь ближе к Доггер-банке".
- У меня, - сказал вице-адмирал, - нет уверенности, что это запрашивает "Камчатка": кто-то играет на наших нервах...
Наконец эфир ожил снова - заговорила сама "Камчатка": "Атакована неизвестными миноносцами.., веду огонь!"
Одинокая плавучая мастерская вдруг оказалась в окружении четырех загадочных миноносцев. На запрос дать позывные миноносцы мгновенно дали точные позывные русской эскадры, но.., позывные вчерашнего дня! В ночи возникло розовое зарево - это вспыхнул порох, как всегда и бывает при залпе из торпедных аппаратов. Минная атака! "Камчатка" решила постоять за себя и произвела 300 выстрелов, зафиксировав разрывы снарядов в надстройках неизвестных миноносцев, после чего они тут же растаяли в ночи.
На эскадре росло нервное напряжение... Была уже полночь, но люди не спали, прислушиваясь к шуму моря, к звонкам вахты и шипящему свисту, вылетающему из амбушюров переговорных труб. Рожественский просигналил эскадре: "Ожидать минной атаки с кормовых румбов". В штурманской рубке флагмана трепетно мигали лампы приборов, часы показывали 00.55. Тревожные горны взорвали суровое молчание эскадры... Трапы вздрогнули от топотни тысяч матросских ног, буцавших в окантованные медью ступени. Разом провыли корабельные элеваторы, подавая по лифтам боезапас к пушкам; по рельсам подачи уже катились острорылые болванки снарядов... Вдоль горизонта плыли огни кораблей, а в небе сгорала красная ракета. Марсовые пулеметы включились в общую канонаду, и людей на мостиках осыпало звонким дождем стреляных патронных гильз.
Слышались выкрики наблюдателей:
- Трехтрубный миноносец.., по левому крамболу!
- Вижу еще один.., на пересечке курса.., весь в дыму! Здесь же, среди кораблей эскадры, срезая ей курс, крутились и траулеры тресколовной флотилии. Активная стрельба продолжалась не больше двенадцати минут, после чего флагман велел "выстрелить" лучом прожектора строго по вертикали - в небо: это был сигнал прекращения огня. Пушки закинули чехлами. В погреба скатили боезапас. Офицеры спускались в кают-компании, переговариваясь: