- Да нет, Сираш, ещё на жене твоей. Беленькое, мягкое, – ответил бородатый мужичок в линялой рубахе. Теперь пришла очередь второй компании заливаться смехом.
Тем временем лысый полицейский, покрываясь красными пятнами и яростно рыча, резко поднялся из-за стола, чуть его не опрокинув. Товарищи не спешили его останавливать.
- А ну повтори, что ты сказал! – злобно произнёс он.
Все посторонние разговоры в кабаке мгновенно стихли. Воцарилась мёртвая тишина, нарушаемая лишь писком мышей в подполье.
- А что слышал, недоумок, - спокойно, но без прежнего запала ответил его оппонент. – Жену я твою давеча имел.
- Господа, прошу вас, - залебезил хозяин, - не здесь! Не пристало благородным горожанам ссориться из-за пустяков. Всем бесплатного элю!
Но разошедшихся посетителей было не остановить.
- Ну, сопляк, ты труп, - произнёс задетый блюститель порядка и обнажил меч.
Охрана западных ворот и городская полиция всегда находились в напряжённых отношениях. Никто уже не помнил сути конфликта, произошедшего между ними десятки лет назад. Сейчас это было скорее доброй традицией, чем настоящим противостоянием. И до мечей ссоры не доходили ни разу.
Рид устало вздохнул. Нигде не отдохнуть.
Бородатый охранник тоже поднялся, хотя меч обнажать не спешил.
В этот момент дверь кабака распахнулась как от удара. Улыбаясь, внутрь вошла невысокая темноволосая короткостриженая девушка в распахнутой чёрной кожаной куртке, из-под которой выбивалась ярко-красная рубашка, и тёмных штанах, плотно обтягивающих стройные ноги. Она застыла в проходе, оценивая неожиданную обстановку и невольно приковав все взгляды к себе.
- Вот это поворот, - весело произнесла она после небольшой паузы. – Зашла у вас поиграть, а успела к началу чужого концерта?
- Проваливай, шлюха, - прошипел Сираш.
Она картинно громко хмыкнула и бросила на полицейского оценивающий взгляд. А затем молниеносно выхватила из-за пояса кинжал и метнула его в сторону стола. Он вошёл в дерево всего в нескольких сантиметрах от Сираша, отчего последний пришёл в ещё большую ярость. И лишь Рид заметил мимолётное движение, совершённое второй рукой девушки в сторону ближайшего стола.
- Сука! – вскричал сосед Сираша, и весь стол полиции резко поднялся на ноги. Охрана ворот весело наблюдала за этим зрелищем, как и весь остальной кабак. Трое стражей закона против одной наглой девки. Силы, конечно, неравные, но, авось, кто поскользнётся или даст осечку.
В мгновение ока девица оказалась на барной стойке. Хозяин тут же прильнул к полу. А из-за её плеча показалась маленькая лютня.
- Тише, тише, ребятки, - миролюбиво произнесла она и шутливо подняла руки. – Девушка просто пошутила! У девушки не самые лучшие дни месяца!
Ослепительно улыбнувшись, она закинула ногу на ногу, оставшись восседать на барной стойке. Теперь её с полицейскими разделяли несколько шагов и пара столов с посетителями.
- Ты ещё и забавляешься, тварь?! – прошипел Сираш.
- Нападение на члена городской полиции в нашем городе карается смертью без суда и следствия, - уже более спокойно произнёс его товарищ. – Целый зал свидетелей.
- Да где же вы нападение видали? Все целы и невредимы! – она красноречиво обвела рукой зал.
- Я вспомнил эту девку! – вдруг подал голос бородатый охранник западных ворот. – Она вчера играла у наших ворот. И хорошо играла, чертовка.
Девица на барной стойке слегка склонила голову на бок и кокетливо подмигнула ему.
- Не ладится у тебя с бабами, Сираш! – хохотнул другой охранник.
- Так вот оно в чём дело! – моментально подхватила она. – Так я просто жертва обстоятельств? Тогда я требую политического убежища!
Кабак взорвался хохотом. Вечерний спектакль – чудное дополнение к холодному элю.
- Молчать! – крикнул один из полицейских и стукнул кулаком по столу. Все, кроме разъярённого Сираша, снова сели на свои места, и смешки утихли. Лишь трое купцов, занимавших столик у бара, продолжали ехидно ухмыляться, а хозяин всё-таки вынырнул из-за стойки.
В этот момент господин в изумрудном камзоле медленно опустил голову на руки, лежавшие на столе. Но, ни его дама, ни остальные посетители не обратили внимания на этот жест. И только Рид почувствовал, что мужчина перестал дышать.