- Поговорю, хотя не понимаю зачем.
- Ладно, сходите и возвращайтесь.
Я вышел и вызвал лифт. Лифтер-с согнутой от старости спиной и пожелтелыми усами-прибыл в нем один.
- Суит сказал, что, может быть, вы знаете, где мне добыть пару бутылок белого, - сказал я.
- С ума он сошел, - проворчал лифтер, но ничего не услышав в ответ, продолжил: - Уходить будете здесь
- Да, немного погодя.
Он закрыл дверь. Я вернулся к Суиту. Суит провел меня по крытой галерее, соединявшей здание суда с тюрьмой в тылу, и оставил с Коттоном в маленькой железной камере. Два дня тюрьмы не принесли пользы полицейскому начальнику Кесады. Он посерел лицом, нервничал, а когда говорил, ямочка у него на подбородке дергалась. Сообщить он мне мог только одно: что он не виновен.
- Допускаю, но вы сами заварили эту кашу. - Ничего лучше я не придумал в ответ. - Все улики против вас. Не знаю, хватит их, чтобы вас приговорить, или нет-зависит от вашего адвоката.
- Чего он хотел-спросил Суит, когда я вернулся.
- Сказать мне, что не виновен.
Помощник опять почесал кадык и спросил:
- А что, для вас это важно?
- Ну да, ночи не сплю из-за этого. До свидания.
Я пошел к лифту. Лифтер сунул мне завернутую в газету четверть и сказал:
- Десятка.
Я заплатил ему, спрятал покупку в машине Фицстивена, нашел переговорный пункт и позвонил в аптеку Вика Далласа в Сан-Франциско.
- Мне нужно, - сказал я Вику, - пятьдесят гран М. и восемь порций этой твоей каломели-ипекакуаны-атропинастрихнина-жостера. Я попрошу кого-нибудь из агентства забрать пакет сегодня вечером или завтра утром. Хорошо
- Ну хорошо, раз хорошо, только если кого-нибудь отравишь, не говори, где взял.
- Ага, - ответил я, - он потому отравится, что мне не выдали паршивого аптекарского диплома.
Я заказал еще один разговор с Сан-Франциско-с агентством-и поговорил со Стариком.
- Можете выделить мне еще одного оперативника. спросил я.
- Кого предпочитаете.
- Макман годится. По дороге пусть заедет в аптеку Далласа и заберет пакет. Он знает, где это.
Старик сказал, что новых сведений об Аронии Холдорн и Эндрюсе не поступало.
Я поехал обратно в дом над бухтой. У нас были гости. На дорожке стояли три пустых автомобиля, а на террасе вокруг Мики сидело и стояло с полдюжины газетчиков. Они накинулись на меня.
- Миссис Коллинсон здесь отдыхает, - сказал я. - Никаких интервью, никаких снимков. Оставьте ее в покое. Будут новости, дам знать-тем, кто от нее отстанет. Единственное, что могу сказать сейчас, Финк задержан как виновник взрыва.
- Зачем приехал Эндрюс-спросил Джек Сантос.
Для меня это не было сюрпризом; я ожидал, что он появится, коль скоро покинул убежище.
- Спросите у него, - предложил я. - Он занимается наследством миссис Коллинсон. Из того, что он приехал к ней, вы никакой сенсации не сделаете.
- Это правда, что они не ладят
- Нет.
- Тогда почему он не объявился раньше-вчера или позавчера
- Спросите у нго.
- Правда ли, что он по уши в долгах или был в долгах до того, как занялся имуществом Леггетов
- Спросите у него.
Сантос улыбнулся, поджал губы и сказал:
- А нам незачем: мы спрашивали его кредиторов. Есть ли что-нибудь в слухах, будто дня за два до убийства Коллинсона у супругов была ссора из-за чересчур горячей дружбы миссис Коллинсон с Уидденом
- Все есть, кроме правды, - ответил я. - Сочувствую. Вокруг такого сюжета можно было бы много нагородить.
- Может быть, еще не все потеряно, - сказал Сантос-. Правда ли, что она расплевалась с родней мужа, и старик Хьюберт обещал снять с себя последнюю рубашку, лишь бы миссис Коллинсон расплатилась за участие в убийстве его сына
Этого я не знал. Я сказал:
- Не будьте ослом. Хьюберт нас нанял, чтобы опекать ее.
- Правда ли, будто Том Финк и миссис Холдорн пообещали рассказать все, как есть, в случае, если их предадут суду
- Вы смеетесь надо мной, Джек, - сказал я. - Эндрюс еще здесь
- Да.
Я вошел в дом, позвал за собой Мики и спросил его:
- Дика видел
- Он проехал мимо через минутку после Эндрюса.
- Выберись отсюда потихоньку и найди его. Скажи, чтобы не попадался на глаза газетчикам, пусть лучше потеряет ненадолго Эндрюса. Если узнают, что мы за ним следим, они очумеют и полезут на первые полосы, а мне это нежелательно.
По лестнице спускалась миссис Херман. Я спросил у нее, где Эндрюс.
- Наверху.
Я пошел туда. Габриэла в темном шелковом платье с глубоким вырезом сидела на краешке кожаной качалки, напряженно выпрямившись. Лицо у нее было белое и угрюмое. Двумя руками она растягивала носовой платок и смотрела на него. Когда я вошел, она подняла на меня глаза и как будто обрадовалась. Эндрюс стоял спиной к камину. Белые усы и брови на красном костистом лице, белые волосы-все топорщилось. Он перевел хмурый взгляд с Габриэлы на меня, но, кажется, не обрадовался. Я сказал: "Здравствуйте". и оперся задом на край стола.
Он сказал:
- Я приехал, чтобы забрать миссис Коллинсон в Сан. Франциско.
Она молчала. Я спросил:
- Не в Сан-Матео
- Как вас понимать-Белые кустистые брови сползли еще ниже и наполовину прикрыли голубые глаза.
- А Бог его знает. Может быть, меня газетчики заразили нескромным любопытством.
Он едва заметно вздрогнул.
- Миссис Холдорн пригласила меня как юриста, - произнес он, взвешивая каждое слово. - Я приехал к ней с намерением объяснить, что в данных обстоятельствах не могу ни консультировать, ни представлять ее.
- Да мне-то что, - сказал я. - А если вам пришлось объяснять свою мысль тридцать часов, это никого не касается.
- Вот именно.
- Но... я бы на вашем месте подумал, как теперь разговаривать с репортерами внизу. Вы же знаете, какие они подозрительные-без всяких на то оснований.
Он снова обратился к Габриэле и сказал тихо, но с оттенком раздражения:
- Так вы едете со мной, Габриэла
- Я должна-спросила она у меня.
- Нет, если не очень хотите.
- Я... Я не хочу.
- Тогда решено, - сказал я.
Эндрюс подошел к ней, чтобы пожать руку, и сказал: