– И где его можно купить? – небрежно поинтересовался Рудольф.
– Перестаньте! – одернула его Лебедева. – Вы-то уж лучше меня знаете. На черном рынке, разумеется, – это пояснение она сделала уже для слушателей. – А вот мраморную плиту со стихами самого Овидия вы не найдете нигде. Мы предполагаем, что буквы высечены собственной рукою поэта. И нет никакого сомнения, что скелет, найденный нами, Овидию и принадлежит.
Она указала на большую витрину, где вместе с землей и фрагментами керамики, в своей естественной среде, лежал скелет, точно также, как и на фотографии в раскопе.
– Ой ли? – огрызнулся Рудольф.
– Мы уже почти не сомневаемся, – парировала Лебедева. – А вы, мой драгоценнейший, не мешайте читать лекцию! Так вот… Месяц назад в окрестностях Ялты мы начали раскопки древнего захоронения, которое содержит ценные предметы. Известно, что на мысе Ай-Тодор находилась римская колония Харакс. Раскопки показали сенсационный результат. Есть все основания предполагать, что обнаружена могила античного поэта Овидия. Самая ценная находка – стихи Овидия, выгравированные на мраморной табличке. Этот предмет и навел нас на мысль, что скелет принадлежит поэту. В дальнейшем, шаг за шагом, мы стали находить в раскопе новые доказательства этому сенсационному факту. Давайте же теперь перейдем к осмотру нашей главной находки.
Жаров как раз и стоял подле витрины с главной находкой – стиховой плитой – и с интересом рассматривал высеченную в камне латинскую надпись. Лебедева направила сюда группу экскурсантов. Рядом с Жаровым оказалась высокая пожилая женщина с шарообразной лиловой химией на голове. Она глянула в сторону приближающейся группы и отошла, успев, однако, переброситься с Жаровым несколькими словами, будто размышляя вслух в глубокой задумчивости:
– Это очень странная гробница, очень. Я никогда не видела ничего подобного.
– Что же в ней странного? – поинтересовался Жаров.
– Да все! Почему-то рядом лежат предметы из совершенно разных эпох и культур. Это будто бы какая-то коллекция… Гм! Коллекция.
Лицо собеседницы вдруг переменилось, она закрыла глаза, качая головой, затем вздрогнула, будто очнувшись.
– Что с вами? – удивился Жаров.
– Да так. Нелепые порой приходят в голову мысли, – пробурчала женщина и быстро отошла прочь.
Тем временем Лебедева и ее свита подошли стенду. Жаров указал на табличку.
– Это – стихи? – спросил он у Лебедевой.
– Да. И довольно известные.
Отвечая Жарову, она даже не посмотрела на него. Провела по строке указкой и прочитала по латыни, подглядывая в маленькую книжку, которую достала из дамской сумочки:
– «Что тебе, резвый шалун, с могучим оружием делать? Нашим плечам не пристала подобная ноша…»
Жаров пытался поймать ее взгляд, но Лебедева упорно не смотрела на него. Пока она читала стихи, Рудольф медленно, боком оттесняя посетителей, приблизился к Жарову.
– Желтой прессе мой пламенный привет, – прошептал он.
– Мой ответный, довольно бледного пламени – черным археологам, – также шепотом ответил Жаров.
– Не такой уж я и черный, если разобраться, – проговорил Рудольф с некоторой обидой, артистически проведя ладонью по своей рыжей шевелюре.
– Это снаружи, – серьезно сказал Жаров.
Посетители уже оглядывались на них.
– Не мешайте работать, господа! – прикрикнула Лебедева, с неприязнью глянув на Жарова. Он вздохнул и опустил глаза.
– Впрочем, экскурсия уже закончена, – проговорила археологиня. – Выставка подготовлена группой экспедиции областного археологического музея. К сожалению, не все сотрудники экспедиции присутствуют здесь.
Ее лицо вдруг помрачнело.
– Нашего научного консультанта, известного профессора Михаила Николаевича Коровина с нами больше нет, – сказала она.
Лебедева повернула голову, с грустью глядя куда-то. Жаров проследил за ее взглядом и увидел у стены, в маленькой нише между двумя музейными стендами фотографию с черным крепом на углу.
Жаров подошел к фотографии и задержался у нее. Под портретом лежали цветы – обычные для такого случая красные гвоздики. Какой-то человек в форме охраны поправлял их. Поднял голову, свои не совсем трезвые глаза. Сказал:
– Хороший был дедушка. Можно было с ним душевно посидеть за банкой местного вина. Хоть и профессор, но со мной, простым секьюрити, на равных держался. Трагическая случайность.
Сторож экспедиции, значит. Секьюрити.
– А что случилось-то? – спросил Жаров, зная о происшествии только из скудной информашки в местной газете.