Ожидая слов дяди, он не заметил, как взгляд Людвига сделался спокойным, можно даже сказать счастливым. Старик верил в искренность Джека, радуясь тому, что тот, наконец, задал столь волнующий вопрос. Глубоко вздохнув, он начал свой рассказ:
- Основывая своё детективное агентство, мною руководило желание восстанавливать торжество закона. Будучи молодым, я думал, что именно так можно сделать мир лучше. День и ночь, выискивая тех, кто пропал или прятался. Так продолжалось целых пять лет, до одного рокового заказа…
Была середина мая, если правильно помню. Произошло это в четверг, погода за окном была, как сейчас. Ко мне в кабинет ввалился мужчина небольшого роста, с сальными зализанными волосами, которым так и не удавалось скрыть лысину на голове. Я до сих пор помню, как его лакированные туфли безжалостно заскрипели у меня по полу. Одет он тоже был подобающе - чёрный фрак с красным, словно кровь, галстуком. Мне было достаточно посмотреть на его походку и слишком самоуверенный вид, чтобы понять - передо мной человек с непомерно большими амбициями. Как не иронично, но природа достаточно хорошо смогла поглумиться над ним, рост этого мужчины едва достигал ста семидесяти сантиметров, а фрак придавал ему сходство с пухлым пингвином. Пожалуй - это почти самое точное описания мистера Грэндфорда, которое я смог себе дать.
Этого человека привело ко мне желание найти жену, что не просто сбежала, а захватила с собой немаленькое количество денег и трёхмесячного ребёнка. Он пообещал мне солидные деньги, внеся предварительную часть. Пожимая ему руку, я даже не мог себе представить, во что себя втянул.
Три дня безустанной работы, без сна, куча выпитых таблеток и парочка потасовок в итоге окупились. Мне стало известно, где прячется мать с ребёнком. По полученной мною информации, они прятались в отеле «Джанет и Джон», в преступных кругах известный как «Повешенный полицейский». Это здание с белыми стенами и крышей небесного цвета, скрывало в себе кучу людей, бегущих от закона. Полиция не интересовалась этим домом, потому что им не только хорошо доплачивали за отсутствие интереса к этой гостинице, но и держали компромат практически на каждого из правоохранителей.
Однако, моя история не об этом доме, а о сбежавшей женщине. Времени она зря не теряла, за три дня ей не только удалось связаться с главой контрабандистов, чтобы тот помог сбежать им из города, но у неё получилось приобрести оружие. Все её приготовления сводились к одному вечеру, к одному моменту, когда в город прибудет караван автогруза из соседнего города.
Мне удалось её найти за день, до того, как их смогли бы переправить. Хватило немного времени и усилий, и я уже стоял напротив двери, отделявшей меня от преступницы. Взломав замок, и тихо проникнув внутрь я увидел следующую картину.
В маленькой комнате с занавешенными окнами, с пузырящимися голубыми обоями, на одноместной кровати, боком сидела женщина, держа что-то в руках. У неё были чёрные, как смола, длинные волосы, стройная, словно у лани, талия и руки такого нежно-молочного оттенка. Её маленький, тоненький нос и щёки были покрыты веснушками.
Услышав мои шаги, она резко посмотрела в мою сторону. Я увидел, что она держит ребёнка, медленно покачивая его. Младенец спал. Она перевела взгляд с меня на пистолет, что лежал на стуле рядом с кроватью. Однако, почему-то девушка даже не протянула в его сторону руку. Перестав смотреть на оружие, она обратила свои голубые глаза в мою сторону, в них я не видел страха, там была готовность умереть, пожертвовать всем, однако, не дать мне и шанса забрать ребёнка.
Только, когда я встретился с ней взглядом, мне удалось заметить шрам у неё на левой брови. Чем тщательней я присматривался к ней, тем отчётливей видел все её шрамы, синяки и порезы. Она была в шрамах и синяках.
Стало понятно, что это свинья била свою жену. Женщина же не могла обратиться в полицию, так, как там работали люди её мужа, из-за чего побег был единственной возможностью начать новую жизнь без боли и страха…
Я не помню, как ушёл из отеля и добрался до офиса, но отчётливо мне запомнился вкус бурбона, которым я давился в ту ночь. Только под утро, ощущая боль в голове, подобную той, что была у меня на душе, взяв себя в руки, я посмотрел в зеркало. Там был силуэт похожий на мой, однако, до отвращения чужой, поникший, больной, из-за своих идеалистических взглядов, больше напоминающих утопию, где закон всегда вершит справедливость.