Я не тот жалкий слизняк, который будет ползать у его ног, вымаливая пощаду.
Нет. Я – другой.
Сначала разберусь с этим местом. Пойму, почему оно меня влекло. А там... Если это не бред, и я действительно застрял в чужом мире – что ж, могу и здесь обосноваться.
Я возвращаюсь на пост, прислоняюсь спиной к шершавой стене. Арбалет лежит на коленях, тетива натянута. Готов.
Многих этот город-призрак сломал бы. Но не меня.
Тишина вокруг – неестественная, давящая.
Почему они ушли? Люди жили здесь годами, терпели холод и лишения... И вдруг – бросили всё. На то должна быть причина. И я найду её.
Осторожно. Чтобы никто не догадался, что я – чужой в этом теле. Чтобы никто не понял, что я не знаю правил их игры. Но игра уже началась. И я не намерен проигрывать.
Глава 6
Ночь тянется, как смола – густая, липкая, бесконечная. Веки наливаются свинцом, каждое моргание становится маленькой битвой. Я сжимаю кулаки, впиваюсь ногтями в ладони – боль, острая и ясная, прогоняет дремоту. Но этого мало.
Тогда я закрываю глаза и ищу внутри себя это – ту самую нить магии, что едва теплится в груди.
Сначала – лишь слабое мерцание, будто уголь под пеплом. Я дышу глубже, представляя, как с каждым вдохом раздуваю этот огонёк.
И вдруг – Тепло. Оно растекается по жилам, как горячий мёд. Сначала едва заметное, потом всё ярче, звонче. Я чувствую, как оно пульсирует в кончиках пальцев, как наполняет мышцы лёгкостью, будто с меня сняли доспехи.
Это не похоже на боевую ярость – нет, это иное. Тонкое. Живое. Я открываю ладонь – и над кожей вспыхивает бледно-голубоватое сияние, похожее на отражение луны в воде.
Оно дрожит, как крыло пойманной бабочки, но не гаснет.
Получилось.
Магия входит в меня не рывком, а мягкими волнами. С каждым приливом усталость отступает – не исчезая совсем, но отодвигаясь куда-то далеко, за горизонт сознания. Теперь я снова чувствую тело: упругие мышцы, ровное дыхание, чёткий ритм сердца.
Я улыбаюсь.
Это не победа – лишь первый шаг. Но он доказывает: я могу больше, чем думал. На востоке брезжит рассвет.
Я готов.
Пора будить людей и выдвигаться на осмотр города. Ночь прошла спокойно, но это не значит, что и дальше нас не будут подстерегать опасности.
Рассвет разливается по руинам бледным молоком, окрашивая развалины в пепельные тона. Я встаю, разминая затекшие плечи – ночь прошла без происшествий, но это лишь затишье. Настоящие испытания впереди.
Толстой дверью дома скрипнула под моей рукой. Внутри – запах спертого воздуха, пота и древесной золы. Мои люди спят, сбившись в кучу, как испуганные щенки. Артем свернулся калачиком у стены, Мурат храпит, раскинув руки, а Елисей, укрывшись плащом, дышит ровно и тихо.
– Подъем! – мой голос гулко разносится по пустому дому.
Они вздрагивают, моргают, протирая глаза. Мурат что-то недовольно бормочет, но замолкает, встретившись со мной взглядом.
– Город не исследует себя сам. В путь через полчаса.
Елисей, не говоря ни слова, принимается за завтрак. Он раскидывает на углях тлеющего костра плоский камень, смазывает его остатками жира.
Ломтики вчерашнего мяса шипят, выпуская ароматные капли. Добавляет горсть сушеных кореньев – они трещат, наполняя воздух пряной горечью.
Потом крошит в глиняную миску твердый сыр, заливает его горячим отваром из трав – получается густая, дымчатая похлебка.
Мы едим молча. Мясо жесткое, но сытное, похлебка обжигает губы, но согревает изнутри. Даже Мурат, вечно недовольный, хмуро облизывает пальцы.
– Елисей остается здесь, – объявляю я, вытирая нож о штаны. – Остальные – на осмотр города. Мурат, западная часть. Артем – восточная.
Они кивают. Никто не спрашивает, куда пойду я.
Я указываю на полуразрушенную башню вдалеке.
– Встречаемся там к полудню. Если что-то найдете – сигнал дымом.
Они расходятся, плечи напряжены, шаги осторожные. Я жду, пока их фигуры не растворятся в утреннем тумане, и поворачиваю на север.
Туда, где ждут Врата.
Тишина здесь была особенной – густой, вязкой, словно сам воздух застыл в ожидании. Я шагал по выщербленным камням мостовой, и каждый мой шаг эхом отдавался в пустых глазницах окон.
Город напоминал высохший труп – обтянутые ветхой кожей дома, скрипучие остатки былой жизни под ногами: позеленевшая медная монета, женский гребень с запутавшимся в зубах темным волосом.