Дьявол подхватил его, поднял на руки, крепко прижал к груди, повернулся к Ади.
— Ты видишь? Вот он — чистый ангел на земле. Его же просто сжирают. Ты только приглядись к пространству — это же ужас! — и, действительно, омега снова увидел ближайший тонкий план, а картина и правда предстала драматичной: от Элли в разные стороны исходили лучи света, но уже не сами собой, а их будто вытягивали из него. Все они уходили точно в двери квартир, а те в свою очередь были в каких-то разводах, слизи, а из щелей их ползли всякие мелкие гады, тут же сгорали от света, но кое-кому удавалось всё-таки спрятаться в тёмных углах. Кругом раздавался противный писк, шебуршание. А свет от ангела мерк — с каждой секундой все больше. Его и так уже осталось совсем немного, и только когда Диниэль окружил Элли тонким, огненным куполом, всё прекратилось. — Хорошего понемножку, — дьявол обнял свою драгоценность. — Хватит с них. И как тебя затянуло-то в эту трясину? Что это за дом такой? Тут просто скопище тварей…
Ангел вздрогнул, на время пришёл в себя.
— Это нельзя так оставлять… Надо очистить…
— Ну естественно, — дьявол саркастически покивал. — Сейчас прям принесу тебя в жертву тут, как же…
— Нет… — Элли попробовал высвободиться. — Умоляю… Нельзя просто так уходить…
— Ну хорошо! — Даниэль раздосадованно выругался. — Я сообщу, куда надо. После того, как тебя тут выпотрошили, ничего им теперь не грозит в ближайшие дни — не волнуйся. А я расскажу твоим, и они вычистят этот проклятый дом. Ты доволен?
— Да… — Элли с облегчением улыбнулся. — Спасибо. Ты у меня святой… — и снова потерял сознание.
— Господи, он не умрёт? — Ади бежал за дьяволом по ступенькам. — Ты уверен? Всё будет хорошо?
— Ещё бы, — Даниэль дёрнул уголком рта — видно было, что он очень расстроен. — Его вообще нельзя оставлять одного. Ни на минуту! Ты просто не знаешь этих святош. Они же в жертву себя приносят только так. Даже не думая! — он покачал головой, сильнее сдвинул брови. — Открой мне дверь внизу, пожалуйста. Мне самому будет неудобно.
Ади так и сделал, и он вышли на улицу.
— Я провожу тебя до дома Рэя, — Даниэль поудобней пристроил ангела на руках и двинулся по парку. — Чтоб точно знать, что ты доставлен на место.
— Ах, да я сам, — омега побежал рядом и снова забеспокоился. — Не надо, прошу. Отнеси его скорей в безопасность.
— Он уже в безопасности, — дьявол слегка улыбнулся. — Рядом с моим сердцем ему ничего не грозит. Идём, — и через пару минут они подошли к подъезду. — А сейчас у меня будет к тебе две просьбы, — Даниэль обратился к Ади. — Во-первых, машина, — он кивнул на такси, на котором Ади с Элли приехали. — Позвони в парк и скажи так: «Я видел ваше объявление об угоне в газете. Машина с такими номерами уже три дня стоит под моими окнами… ну и так далее…» Придумай что-нибудь. А то он расстроится, — дьявол кивнул на ангела. — Потом мне всю плешь проест.
Ади захлопал ресницами:
— А что, разве он угнал эту машину?
— Ну почему сразу «угнал»? — дьявол, наконец, улыбнулся повеселее. — Просто взял попользоваться на время, только спросить забыл. Но это же не так страшно, тем более компенсация за такое беспокойство будет ого-го какая: машина эта мало того, что лет десять проработает, как часы, так ещё ни в одну аварию не попадет — даже в самую мелкую. Теперь она «счастливая», на ней же ангел ездил — не забывай, — он подмигнул Ади, и тот сразу расслабился: ситуация явно возвращалась в норму.
— Хорошо. А ещё что за просьба?
— Ну это лично от меня. Обещай, что переночуешь сегодня в доме своего альфы. Там теперь чисто, призраков никаких нет. Просто я не хочу, чтоб ты ночью шатался один по городу.
— Да ладно тебе, — омега даже развеселился. — Говоришь, как мои родители прям. Не так уж и поздно еще…
— Я очень прошу, — дьявол вполне был серьёзен. — Просто скажи, что послушаешься. Иначе я оставлю Фэнриэля тут и пойду тебя провожать.
— Ох, что ты! — Ади сразу испугался за ангела. — Я останусь. А может не только на ночь — хочу прибраться, ведь Рэй скоро приедет, — он с нежностью улыбнулся, вспомнив про милого друга, и дьявол остался доволен.
— Вот и молодец. Значит, я буду спокоен, — он развернулся поудобнее и подставил омеге щеку. — А теперь целуй папочку, — Ади хихикнул, собрался поцеловать, но дьявол подставил губы, и они чмокнулись в уста. Омега рассмеялся от смущения, а на сердце его окончательно воцарился покой.
— До встречи, мой милый, — дьявол кивнул ему. — Веди себя хорошо. Скоро увидимся, — и сделав шаг вперёд, исчез в пространстве.
Но Ади уже давно перестал удивляться подобным вещам.
====== 56. Небесная идиллия ======
Комментарий к 56. Небесная идиллия Элементы NC-17
Ангел очнулся только через сутки и обнаружил себя лежащим в красивой комнате, подобной небольшому будуару королевского дворца, на шёлковых простынях, совершенно обнаженным и даже неукрытым. Элли сразу привстал, огляделся и увидел дьявола. Даниэль восседал здесь же — в кресле рядом, в руках он держал изящный бокал с вином, тоже был обнажен — правда, чресла все-таки прикрыл шелковой простыней, — ноги он закинул на край кровати, где лежал Элли, и без зазрения совести разглядывал своего дорогого возлюбленного. Ангел сразу покраснел.
— Дэни! — он быстро натянул на себя покрывало. — Ты воспользовался тем, что я беспомощен. Ну как тебе не стыдно?
— А что такого? — дьявол улыбнулся, игриво сверкнув глазами. — Ты же — само совершенство, любовь моя. Уверен, скульпторы древности переубивали бы друг друга в борьбе за то, чтоб сделать тебя своим натурщиком. Твои пропорции совершенны, на тебя можно вечно смотреть — и не устанешь.
— Господи… — Элли закутался в простыню понадёжней. — Ты неисправим. И как давно уже я так лежу?
— Да почти сутки, — Даниэль поставил бокал на рядом стоящий столик. — Ровно треть от того драгоценного времени, что я выделил нам, сняв этот шикарный номер, — он обвел рукой отделанные красным атласом стены. — Я хотел побыть здесь с тобой наедине — именно на земле, ибо ощущения от секса тут совсем другие, и мне они очень нравятся. Мечтал вдали от всего мира, а точнее — закрывшись от него наглухо, — владеть тобой безраздельно, а что ты сделал? Да вот что: ты влез в смертельно опасную авантюру и на сутки выбыл из строя. И что мне оставалось делать? — дьявол изловчился и сдёрнул с ангела простыню. — Только любоваться тобой, радость моя. Ну хоть что-то…
Ангел опять покраснел, рассердился и отнял простынь.
— Ну перестань же. И вообще, тут слишком светло. Мне очень неловко. Где моя одежда?
— Я спрятал ее.
— Ты ужасен, — ангел надулся, а дьявол весело рассмеялся, потом шевельнул рукой, и свет в комнате погас, а по стенам загадочно загорелись интимные светильники в форме свечей. И даже тихая музыка заиграла. В спальне воцарился возбуждающий полумрак. Ангел сразу забеспокоился.
— Ох, Боже… Меня это сильно смущает, Дэни. Тут… стало так волнительно, — голос его едва заметно дрогнул, а пространство вокруг заполнилось головокружительным запахом ладана с тёплым мускусом. — Боже мой… — Элли моментально возбуждался от интимной темноты, и дьявол это знал. Поэтому ещё добавил огня: ангела ласково окутали чувственные восточные ароматы, будоражащие воображение. Против этого бедняжка и вовсе не мог устоять. Даниэль сразу перебрался к ему в постель, мягко уложил его на подушки и снова стянул с него покрывало — на этот раз медленно и ласкающе. Элли вновь устыдился, хотя уже весь трепетал, но дьявол зажал его крепче, не дав ему отвернуться. И лишь раз нежно провёл рукой по его коже — только кончиками пальцев, и ангел пропал окончательно. Как всегда — со слезами стыда, он начал стонать, уже сам искал губы любимого, тело его пылало, страсть била ключом — и это за каких-то пару мгновений. Вот за это Даниэль его и обожал. И любил всем сердцем. Поэтому взял свою драгоценность с такой упоительной нежностью, что ангел, излившись блаженством, снова лишился чувств, но уже не от боли, а от страстной, постыдной, мучительной, но такой неудержимой любви.
Потом они лежали в кровати в обнимку. Дьяволу, конечно, было мало одного раза, но он не настаивал, дав возлюбленному возможность восстановиться. Элли еще долго ахал и вздрагивал, закрыв глаза, а дьявол вновь любовался им. У него даже слёзы в глазах появлялись — так он сильно любил. Его нежные поцелуи ласково касались губ, щек, лица, шеи ангела, и тот снова впадал в сладкое забытье, а Даниэль улыбался. Он безумно его любил — ангел даже не ведал, насколько. Поэтому всё сомневался, боялся быть отвергнутым, ревновал. Вот и сейчас, едва придя в себя от длительной, сладкой истомы, он тут же нашёл повод расстроиться.