- Какая разница в чьем дворе мы будем их жарить и есть? – возразила я, на что Алекс лишь пожал плечами.
- Там чайник уже давно вскипел, пойдемте завтракать. – Перебил нас папа, который как раз вышел на кухню.
За завтраком папа завел разговор о том, на какие деньги живет Алекс. Я с интересом слушала его историю – оказывается, мой благоверный открыл свой собственный ресторанчик, который положил начало целой сети известных столичных ресторанов. Довольно дорогих, должна заметить – раньше мне и надеяться не стоило попасть в такое заведение. Сначала он работал обычным помощником повара, потом стал шеф-поваром своего первого ресторанчика, а, набрав денег, и вовсе купил это милое местечко. Сейчас же, его бизнес весьма успешно развивался и приносил немалый доход. Вот уж не подумала бы, что из всех возможных профессий Алекс выберет именно профессию повара – наверное, на него в детстве произвело неизгладимое впечатление украшение тортов вишенками…
Воскресение. В понедельник у меня не было занятий, поэтому мама разрешила мне остаться на даче вместе с Алексом, в то время как все остальные должны были ехать сегодня домой, чтобы пойти завтра на работу. Воскресенье – это день сборов, день, когда ты знаешь, что ехать нужно будет вечером, но уже с утра предчувствуешь скорый отъезд и начинаешь потихоньку собирать вещи. Вот и родители начали собираться, в то время как мы с Алексом развлекали моего племянника, который пришел к нам в гости. Как ни странно, Алекс Вовке понравился сразу – малыш, пользуясь своим обаянием, вовсю вил веревки из «дяди Алекса» (именно Алекса, так как у Вовки уже было несколько знакомых дядей Саш). Первым делом, придя к нам в гости, малыш увидел внедорожник за калиткой, сказав что-то типа «У-у-у! Какая тачка!!!» (и откуда только слов таких нахвататься успел?!), он тут же потребовал, чтобы ему разрешили сесть за руль. Алекс безропотно отключил сигнализацию, открыл дверцу и даже подсадил малыша на сидение, а Вовка тут же начал крутить руль и нажимать все кнопочки и рычажки, до которых только дотягивался. Потом, когда это занятие ему надоело (часа через полтора, не раньше – я бы столько не вынесла, но Алексу даже понравилось возиться с малышом), мы втроем пошли играть в мячик, потом Вовка сбегал домой и притащил детское домино – деревянные прямоугольники с нарисованными машинками, парусниками, паровозами и автобусами. Надо сказать, что в домино он играть умеет, но не любит, поэтому мы сразу же оказались вовлечены в постройку гаражей и стоянок из деревянных фишек – любимое занятие племянника. Мы как раз строили «шлабангу» из карандаша (на языке Вовки – это шлагбаум), когда пришел Слава. При виде Алекса, играющего с Вовкой, его аж перекосило от злости и ревности, но он промолчал. А еще Слава был сильно удивлен дружелюбному выражению физиономии Алекса, на которой не осталось ни единого напоминания о вчерашнем ударе, в то время как на кулаке моего брата отчетливо виднелись болячки на костяшках пальцев – что ни говори, а кости у оборотней куда прочнее, чем у людей. Переступив через свою гордость, Слава все же заговорил первым.
- Здрасте. Извиняться не буду – все равно на твоей физиономии ничего не осталось. – На это Алекс лишь равнодушно пожал плечами и переключил свое внимание на Вову, который как раз что-то спрашивал. – Пошли шашлыки жарить. Наташ, зови Генку.
Ничуть не удивившись тому, что зовут только Гену и Алекса – брат считал процесс приготовления шашлыков исключительно мужским занятием и говорил, что женщин нельзя подпускать к мясу (и откуда только такие замашки?!), я хотела утвердительно ответить, но мое «Угу» потонуло в оглушительном крике Вовы «Ура! Я буду жаыить фахлыки, а папа будет мне помогать!», который уже мчался по направлению к своему дому (пятьдесят метров от крыльца до крыльца он пробегал по несколько десятков раз в день). Проводив его умиленным взглядом (в котором, тем не менее, читалось нескрываемое облегчение), я пошла за Геной. Через полчаса мы уже сидели на белых пластиковых креслах вокруг разгоревшегося мангала. Алекс и Слава сели по разные стороны от него, буравя друг друга неприязненными взглядами сквозь огонь, отчего мне стал ясен скрытый смысл выражения «прожечь взглядом». Светка, положив руки на живот, сидела рядом с мужем, а я и Гена по разные стороны от Алекса. Собака мирно спала под домом в песочке, родители не захотели идти к мангалу – на солнце припекало, а мать Светки, с которой они приехали на дачу, сидела у себя дома, нарезая салат. Вокруг мангала царило напряженное молчание – только Светка однажды попыталась его нарушить, но Слава посмотрел на нее так, что разговор завял, так и не успев начаться.