Когда «элитные дрова для мангала» (так мы с Геной в шутку назвали обрезки от дорогой половой доски, которые использовали сейчас в качестве дров) прогорели, Слава пошел за мясом, а Светка пересела поближе к Алексу:
- Рассказывайте! Когда и как вы успели познакомиться? – в ее глазах читалось неприкрытое любопытство. В отличие от Славы, она не страдала столь четко выраженными предрассудками.
- В доме отдыха этим летом. – Абсолютно бесстрастно ответил Алекс, игнорируя заигрывающие нотки в голосе Светы. – А что?
- Да, так, ничего – просто интересно. – Замялась Света в ответ на его прохладный тон.
А затем, неожиданно для всех нас, она обняла Алекса и спросила:
- А то, что ты мне тогда говорил – это правда? – с надеждой заглянула она ему в глаза. – Я, правда, тебе нравлюсь?..
- Нет, я флиртовал с тобой на спор… – честно ответил Алекс.
- Что?! – от неожиданности она даже отпрянула от него, но быстро взяла себя в руки. – Ну и ладно! Зато теперь у нас со Славой все просто замечательно, благодаря тебе я поняла, что мне не нужен никто кроме него…
Она снова любовно погладила свой круглый живот.
- Я знаю. – Улыбнулся Алекс. – Искренне рад за вас.
На этом разговор был окончен. Слава как раз вынес мясо, и мы начали насаживать кусочки свинины на шампуры. Пока мясо жарилось, парни вытащили на улицу пластиковый стол (у нас вообще много пластиковой мебели – рядом завод, который ее изготавливает) и еще несколько стульев (на этот раз наших, желтеньких), а мы со Светой принесли тарелки, вилки, салфетки и прочее маловажное, но, тем не менее, нужное. Еще через некоторое время мы собрались в полном составе – родители, Гена, Слава с женой, тещей и сыном, я, Алекс и Герда (как всегда под столом в ожидании подачки со стола). Поначалу разговора не получалось – все делали вид, что усиленно пережевывают мясо, но затем, разговор все же потихоньку завязался. После очередного бокала вина (только Света и Вова пили яблочный сок, а Гена – вишневый, так как ему сегодня за руль), беседа стала более непринужденной. Света уговорила Алекса принести гитару и что-нибудь спеть. Вскоре над участком зазвучали первые аккорды и бархатный голос, проникающий в самую душу:
Я видел сон – он был реален,
Услышал птицы крик – он душу рвал.
Твой облик ясен, но печален,
Вслед за собою в неизвестность звал.
Я понимал, что недостоин,
Когда связала наши души нить,
Я не герой, не славный воин,
Но что мне может запретить любить?
В безлунную глухую ночь твой взор
Развеет мрак, разрушит тьмы узор,
Я спрятал душу от любви,
Но как смогу остановить
Себя…?
Возможно, ты уже забыла
Мой голос, цвет моих печальных глаз,
Любовь в себе похоронила,
А может, не было её у нас?
А ты зовёшь мой дух покорный,
Как манит ночью корабли маяк.
Я на скале, в объятьях шторма,
И я погибну, сделав этот шаг!
Полечу я, словно птица,
Чтобы сердце сжечь в огне,
Я не дам слезе пролиться,
За неё заплатят мне!
Звёзды рисуют в ночи
Имя твоё.
Сердце быстрее стучит –
Миг настаёт.
Да, мне не жить
Если ответ будет «нет»…[4]
Когда Алекс откашлялся, перед тем как заговорить, я поняла, что он не просто так опустил несколько куплетов в песне и не допел ее до конца.
- Если никто из присутствующих не против, я бы хотел сказать то, ради чего, собственно, приехал…
- Ну, попробуй… – с подозрением посмотрел на него Слава.
Алекс, не обратив ни малейшего внимания на эти слова, плавно встал из-за стола, тягучей походкой матерого хищника подошел к моим родителям и встал перед мамой на колено.
- Я прошу у вас руки вашей дочери… – торжественно произнес он.
За столом повисло напряженное молчание. Даже Герда перестала чавкать и внимательно посмотрела на всех снизу вверх, состроив комичную мордашку и приподняв рыжие бровки. Затем родители переглянулись и мама ответила за обоих: