Однажды в полдень, через восемь дней после торгов, прибыла записка от Джесс. Кестрел нетерпеливо развернула ее, радуясь возможности отвлечься. Джесс своим обычным почерком с завитушками короткими живыми предложениями спрашивала, почему Кестрел прячется от нее. Не нанесет ли она сегодня Джесс визит? Требуется совет Кестрел по поводу того, что надеть на пикник леди Фарис. Джесс добавила постскриптум, буквы которого были мельче, а почерк — менее разборчивым и более торопливым. Это означало, что она не могла воспротивиться желанию обронить прозрачный намек, но в то же время беспокоилась, что это вызовет у Кестрел раздражение: «Между прочим, мой брат спрашивал о тебе».
Кестрел потянулась за сапогами для верховой езды.
Проходя через свои апартаменты, она заметила отблеск в окне домика с соломенной крышей, что стоял у сада.
Кестрел помедлила, постукивая по бедру кожаными сапогами, которые держала в руках. Домик находился недалеко от помещений рабов, маячащих на грани видимости из окна. Девушка почувствовала укол неловкости.
Разумеется, она ощущала себя неловко. Кестрел отвела взгляд от помещений рабов и сосредоточилась на домике Инэй. Она уже несколько дней не навещала свою старушку-няню. Неудивительно, что вид из окна встревожил ее, ведь оно выходило на милый маленький домик, построенный Кестрел для женщины, что вырастила ее. Хорошо, она зайдет к Инэй по пути в конюшни.
К тому времени, как она закончила шнуровать сапоги и спустилась вниз, управляющий уже поведал посредством почти мгновенно разносящихся по имению слухов, что Кестрел уходит. Гарман поджидал ее у двери гостиной.
— Собираетесь покататься, миледи?
Кестрел натянула перчатку.
— Как видите.
— Нет нужды просить о сопровождении. — Гарман щелкнул пальцами пожилому геранцу, который мыл пол. — Вот этот подойдет.
Кестрел медленно выдохнула.
— Я еду к Джесс.
— Уверен, он умеет ездить на лошади, — сказал Гарман, хоть и он сам, и Кестрел знали, что это маловероятно. Рабов не учили ездить на лошадях. Либо они умели делать это до войны, либо уже никогда не научатся. — В противном случае, — продолжил Гарман, — вы вместе можете отправиться в экипаже. Генерал с радостью позволит Вам взять двух лошадей и карету, ради того чтобы с вами было должное сопровождение.
Кестрел кивнула, но едва заметно. Она повернулась, чтобы уйти.
— Миледи, еще один вопрос…
Кестрел представляла, о чем собирался говорить управляющий, но не могла приказать ему молчать, потому что таким образом признала бы, что знает тему, но сожалеет об этом.
— Неделю назад Вы приобрели молодого раба, — начал управляющий. — Вы так и не соизволили отдать распоряжения насчет того, куда его определить.
— Я забыла, — солгала Кестрел.
— Разумеется. Вашего внимания требуют более важные вещи. Тем не менее я был уверен, что в Ваши намерения не входило позволять рабу без дела болтаться по имению, поэтому назначил его в кузню, чтобы он подковывал лошадей. Он хорошо справился. Примите мои комплименты, леди Кестрел. Вы — превосходный знаток рынка геранцев.
Она поглядела на управляющего.
Он сказал, будто оправдываясь:
— Я отправил его в кузню лишь потому, что он подходит для этой работы.
Кестрел повернулась к двери. Открыв ее, она увидела только деревья. С этой стороны дома не было ничего, что могло бы взволновать ее.
— Вы приняли правильное решение, — сказала она. — Поступайте с ним так, как считаете нужным.
Кестрел вышла наружу, сопровождающий ее раб молча последовал за ней.
Все же она не остановилась у домика Инэй, а сразу прошла к конюшням. Как всегда, там был старый конюх-геранец. И никого больше. Кестрел погладила по носу свою большую лошадь, выращенную для войны и выбранную для дочери генералом.
Услышав позади себя шаги, сообщающие, что в конюшню кто-то вошел, она обернулась. К конюху подошли двое солдат и приказали, чтобы тот оседлал их лошадей. Кестрел заглянула за их спины и увидела, что у двери ее терпеливо ждет геранец, которого выбрал для нее Гарман.
Ей не хотелось терять время на то, чтобы узнавать, умеет ли он ездить верхом. Кестрел хотела выехать сейчас же. Оказавшись у Джесс, она отправит раба на кухни, чтобы не видеть его до тех пор, пока не настанет пора возвращаться домой.
— Сначала подготовь мой экипаж, — приказала она конюху, бросив солдатам предупреждающий взгляд. Они не стали спорить, но были заметно раздражены. Кестрел это не волновало. Ей нужно было покинуть поместье, и как можно скорее.
— Вот это?
Кестрел, сидевшая на заваленном платьями диване, подняла взгляд.
— Кестрел, не отвлекайся, — потребовала Джесс.
Кестрел моргнула. Черноволосая девочка, рабыня Джесс, повязывала лентой талию своей госпожи, стараясь сделать так, чтобы цветастые юбки колокольчиком улеглись на бедрах. Кестрел спросила:
— Разве ты это платье еще не мерила?
— Нет. — Джесс выхватила ленту из рук рабыни и бросила ее в кучу шелков возле Кестрел. — Тебе это ненавистно, да?
— Нет, — ответила Кестрел, но Джесс уже начала выбираться из платья, в то время как рабыня обеспокоенно пыталась расстегнуть пуговицы до того, как они вырвутся. Розовые юбки упали на колени Кестрел.
— Что наденешь ты? — Джесс стояла в одной комбинации. — Этим летом пикник леди Фарис — событие сезона. Нельзя выглядеть хуже, чем восхитительно.
— Для Кестрел это не составит труда, — сказал элегантный, стильно одетый молодой человек, который неслышно открыл дверь и стоял, прислонившись к косяку. Брат Джесс улыбнулся Кестрел.
Кестрел ответила Ронану кривой улыбкой, которая показывала, что она знает: напыщенный флирт является сейчас последним писком моды среди молодых валорианцев и сам по себе ничего не означает. Тем не менее Кестрел понимала, что как раз ради этого — переодеваний, беспечных комплиментов Ронана — она и приехала сюда, надеясь, что ее разум будет слишком занят, чтобы погружаться в мысли.
Ронан прошел через комнату, скинул платья с дивана на пол и уселся рядом с Кестрел. Темноволосая рабыня с ошеломленным видом наклонилась, чтобы подобрать одеяния.
Кестрел ощутила внезапный порыв сказать что-нибудь резкое, но не знала кому. Затем из коридора раздалась музыка и спасла ее и остальных от возможного неловкого положения.
— Ноктюрн Сенеста, — произнесла она, узнав композицию.
Ронан прислонил свою светловолосую голову к резному подголовнику дивана. Вытянув ноги, обутые в сапоги, он откинулся на мягкую спинку и поднял взгляд на Кестрел.
— Я приказал Олену играть, — сообщил он, имея в виду их домашнего музыканта-геранца. — Я знаю, что это одна из твоих любимых композиций.
Кестрел слушала. Ноты были аккуратными, но темп — странным. Она насторожилась, когда начался сложный пассаж, и не удивилась, когда музыкант сбился.
— Я могла бы сыграть, — предложила она.
Брат и сестра переглянулись.
— В другой раз, — произнес Ронан. — Родители дома.
— Они не заметят.
— Ты слишком талантлива. — Ронан положил руку поверх ее. — Заметят.
Кестрел убрала ладонь. Ронан невозмутимо потянулся к лежащей между ними ленточке и стал играть полоской ткани, накручивая ее на свои бледные пальцы.
— Итак, — сказал он, — что же это я слышал о твоей расточительной покупке на торгах? Об этом все говорят.