Эал'эстиа сидела во тьме. Свет проникал лишь из-под окованной железом деревянной двери её каменной камеры. Она была продрогшей и несчастной в таком неестественном окружении. Воспоминания о солнце уже стали казаться ей сном.
— Бэ́люграа, — произнесла она, пытаясь сказать слово «солнце» на эроллис.
Она снова закрыла рот, и её захлестнуло отчаяние. Она слышала слово у себя в голове, как оно должно было звучать, но её губы издавали лишь случайный набор звуков, когда она пыталась произнести это слово.
Магического взора она тоже лишилась, и тусклый свет был её единственным источником утешения. Эал'эстиа понятия не имела, сколько времени она провела в этой камере — теперь, когда она больше не могла видеть солнце, её чувство времени исказилось. Дни её отмечались лишь кялмусом, который ей доставляли, чтобы утолять голод.
Её пленитель явно понимал, что без фрукта она начнёт пускать корни, хотя это никак не помогло бы ей в твёрдой темноте её узилища.
Она содрогнулась, и снова попыталась создать заклинательное плетение, чтобы согреться, но наградой ей стала лишь боль. Заклинательное плетение теперь было вне её досягаемости, она даже не могла коснуться эйсара, не говоря уже о том, чтобы направлять его своим семенем разума.
Эал'эстиа даже не была уверена, что семя по-прежнему было внутри неё. Прежде она никогда не осознавала семя, но теперь у неё было такое чувство, будто в её сознании появилась дыра — пустое, мёртвое место. Без магического взора мир потерял свою живость, будто лишившись цвета, хотя в тускло освещённой комнате она всё равно не могла различать цвета.
Её жизнь стала лишь бесконечными оттенками серого. В ней даже не было адреналина, который вызывал её мучитель. Тирион не посещал её уже сколько-то дней, или, быть может, недель.
Некоторое время назад у неё начались боли в животе, хотя она и не была уверена, почему. Если только этот безумец не повредил её тело вместе с мозгом. Убедиться в этом она не могла, и в прошлый раз боль была настолько велика, что она потеряла сознание. А потом могло случиться что угодно.
Сегодня её желудок чувствовал себя лучше, но у неё всё ещё было неприятное чувство раздутости. И ей нужно было пописать. Встав, она отошла в угол, где в полу было углубление. Там из стены текла струйка воды, вливавшаяся в похожую на чашу область, прежде чем утечь прочь.
Она вернулась к каменной скамье, на которой прежде сидела, но там её ладонь нащупала что-то холодное и неприятное. Подняв пальцы к носу, она почуяла запах крови.
— Ё́крл! — воскликнула она, отстранив от себя ладонь, и ища что-нибудь, чтобы вытереть пальцы. Конечно, она уже знала, что ничего не найдёт. Ей придётся использовать стену, или пол, или воду, которая втекала в её санитарную чашу.
Пока она мыла руки, открылась дверь.
— Доброе утро, Г-1, - сказал её пленитель.
— Бла́ба джии мо́рно! — гневно выплюнула она в ответ. «Меня зовут Эал'эстиа!»
Тирион, выше её на полголовы, стоял, глядя на неё с безумной улыбкой:
— Всё ещё пытаешься говорить? Ты только фрустрируешь себя.
Она зыркнула на него, отодвигаясь прочь, пытаясь найти угол своей камеры, который был от него дальше всего.
— Тебе следует гордиться — ты была моим первым успехом. После того, как я поработал над тобой, больше никому из твоего народа не пришлось умереть. С тех пор я также отточил свою технику. По-прежнему больно, но уже совсем не так сильно.
Эал'эстиа попыталась произнести бранное слово, но оно вышло лишь в виде нечленораздельного крика.
— Твой голос не вернётся, — сказал он ей. — Мне пришлось уничтожить ту часть твоего мозга. Было интересно выяснить, что управляющая речью область настолько тесно связана с той частью, которая управляет течением эйсара.
Полагаю, это имеет смысл. Это объясняет несколько моментов. Я теперь понимаю, почему произнесение слов увеличивает силу заклинаний. К сожалению, чтобы остановить одну, мне пришлось уничтожить другую.
— У́му?! — проблеяла она.
— Почему? — спросил он. — Я не мог прижечь семя разума, не остановив сперва течение эйсара. Из-за этого погибло несколько твоих предшественников. Семя разума делает самые разные гадости, если его не лишить эйсара прежде, чем я начну его прижигать. Именно это и вызвало такую сильную боль и неприятные ощущения, которые ты испытывала. Теперь я сперва уничтожаю речевые центры, и это лишает семя эйсара. Теперь это — единственная неприятная часть процедуры.