Хм. Так Коленька был Одарённым, или его убил Одарённый? Две версии, которые я, пожалуй, не буду озвучивать своим. Придётся выяснять всё лично. Интересно, есть какая-то база Одарённых, или как принято здесь их называть — мутантов, меченных? Хотя бы тех, кого обнаружили и подвергли кастрации. Должна быть, не зря же они устраивают проверки и бегают с анализаторами наперевес. Нужно обязательно узнать и пробить Николая по мутантской базе.
— Ну что, Максимка? Я была права? — донёсся голос старушки из дверного проёма. Не вытерпела, снова решила заглянуть сюда.
— Правы, правы, София Илинична. Будет теперь что рассказать подружкам на скамейке…
— И не говори! Такое приключение! Ой! — осеклась она. — Как ты можешь такое говорить, Максим?! Коленьку убили — горе то какое! А если за мной придут, как за свидетельницей? Я же всё видела! Что мне делать, миленький?
— Да что вы там видели? — вздохнул я. — Ни лиц, ни примет…
— Ну и что! Убийцы то об этом не знают!
Я тяжело вздохнул. Я об этом точно пожалею, и очень сильно… Но, старушка может вспомнить что-то ещё, что поможет мне, а не дежурному на телефоне в Управлении, который снова посчитает её сумасшедшей.
— Есть где записать? — спросил я, ещё раз вздохнув и покачав головой.
— Есть, конечно!
— Пишите мой номер. Если что-то вспомните, или вам будет кто-то угрожать, звоните мне напрямую. Я сразу примчусь, у меня очень мобильный и шустрый транспорт. Шустрее, чем у нашего наряда.
— Аэрокар? — широко распахнула Илинична свои глаза, в которых читалось неприкрытое восхищение и глубокое уважение.
— Лучше! Байк!
— А, это… А я думала… — она вздохнула и разочарованно отвернулась в сторону, увлечённо осматривая обстановку квартиры.
Я продиктовал ей номер своего телефона, взял за локоть и вывел из комнаты. Нечего ей там смотреть. Да и мне тоже — вроде, всё осмотрел. Остальное уже на совести наших экспертов, нужно будет позвонить в Управление и вызвать сюда наряд.
— Что-то странное за соседом наблюдали? — поинтересовался я у своей старушки, пока вёл её в сторону выхода из квартиры.
— Да ничего. — немного подумав, ответила она. — Немного странный он был, но тихий и вежливый.
— А в чём странность?
— Да ты знаешь, Максимка… Не знаю как сказать… Вот когда жена его здесь жила, так я на него постоянно жаловалась вашим. У меня постоянно голова по ночам болела А как его прошмандовка съехала к хахалю, так и попустило. Получается, не в Коленьке дело было, а в ней. Вот стерва! Я всегда это знала! Но ты не подумай, я всё время забирала заявление сама. Не хотела, чтобы Коленьку в полицию утащили.
— Не хотели? — удивился я. — То есть, сначала хотели, писали заяву, а потом забирали? Странно как-то.
— Хм… И правда. — бабулька наморщила лоб и внимательно посмотрела на меня. — И хоть убей — не пойму, почему. Встречу на площадке Николая, хочу поругаться, а потом поговорю с ним, и так мне стыдно становится. Он же такой хороший, вежливый…
Странно. Но вслух я больше ничего говорить не стал, и так сказал слишком много. Проводил Софию Илиничну до дверей её квартиры, наказал оставаться там и не высовываться, вернулся на место преступления и набрал номер Ломова.
— Капитан Ломов слушает.
— У нас труп, Михал Сергеич. — сообщил я наставнику.
— У кого это «у нас», Макс?
— У меня и вас.
— Ты же к Илинишне поехал на вызов. — недоверчиво спросил голос Ломова в трубке.
— Поехал. — не стал спорить я.
— И откуда там труп? Ты не старушку, случайно, замочил?
— Нет. — хмыкнул я. — Не её, а её соседа. Замочили! Но это было до меня.
— Во ты даёшь! — то ли восхитился, то ли удивился Ломов. — Ладно, жди. Будем через полчаса.
Через час в квартире Коленьки было не протолкнуться — Ломов и Сычёв откуда-то нагнали целую толпу людей. Кроме двух криминалистов (Ксении, к сожалению или к счастью не было), здесь был местный участковый с помощником, понятые, свидетели, и чуть ли не все бабки этого дома, которых точно никто не звал, но которые желали поучаствовать, помочь, рассказать и сообщить что-то архиважное. И день закрутился…
Допросы, показания, протоколы. Короткий перекус в обед и по новой. Как это скучно, оказывается! Ещё и старый дом, на который никто не догадался поставить камеры слежения. Ни на дом, ни на прилегающие к нему улицы. Какой-то сраный двадцатый век, получается! Словно попали в прошлое.
«У нас ведь самый тихий район во всём городе!» — Заявила мне одна из старушек, и местный участковый это охотно подтвердил. На ближайшей территории камеры были только возле местной разливайки — это самое опасное и неблагонадёжное место в районе, на прошлой неделе там подрались целых два алкаша.