Конан восхитился искусством древних мастеров, однако необычность, усугубленная жутковатыми легендами, делала их творения неприглядными и даже отталкивающими. А сумрачность и опустение придавали месту еще большую зловещность, которая в конце концов заставила Конана напрячься.
Он очень удивился, разглядев зеленый вьюнок, цепляющийся между камнями. Насколько он помнил, им не встретилось ничего живого с тех пор, как они очутились на поляне. Сначала он даже решил, что это был барельеф, искусно вырезанный в виде растения, однако, приглядевшись получше, сразу же убедился в обратном. «Надо бы изучить его при дневном свете, – подумал варвар, – а также сами здания, чтобы побольше узнать об этих рахамцах».
Шейра нервничала, вздрагивая от всякой тени.
– Ты чувствуешь, Конан?
Тот не знал, что ответить. Он вытянул ноги и разлегся, уперевшись на локтях.
– Это всего лишь отпечаток древней цивилизации. Говорят, такие места посещают призраки давно умерших людей, души которых обречены вечно бродить по развалинам. Зачастую так оно и есть, однако я не чувствую в этом месте ничего особенного. А ты?
– Глаза… Глаза, прячущиеся в тени. Они горят невидимой злобой, но не решаются напасть, словно умирающая змея, потерявшая ядовитые зубы. Как я хочу, чтобы на небе снова появился лик Азузы.
Конан ничего не ответил, однако всецело разделял чувства девушки. Не то чтобы боялся – скорее соблюдал обыкновенную осторожность. А все-таки эти рахамцы его весьма заинтриговали. Завтра он приподнимет занавес таинственности над старыми развалинами и посмотрит, что за сокровища они скрывают. Те рубины в стене разожгли в нем небывалый воровской аппетит. Однако самой бесценной вещью являлась атланта. Она подарит ему то, чего не купить и за целый погреб самоцветов: избавление от какланийского заклятия. Невзирая на синяки и болячки, Конан, как никогда прежде, был готов выполнить свою часть сделки, заключенной с ятабой.
Шейра подсела ближе, так что нежная рука девушки коснулась мозолистой руки киммерийца.
– Ты должен поспать до утра. Я буду начеку и разбужу тебя, если почувствую что-либо подозрительное. Вряд ли мне удастся уснуть в этом сумрачном месте.
– Мы можем провести ночь вне крепости, на поляне. Я достаточно выспался и могу подежурить.
– Нет, что ты! Новый крадунчик может напасть, и даже Макиэла не заметит в темноте его приближения. А в крепости у нас есть преимущество: он слишком велик, чтобы пролезть через проход в стене, а сверху мы его наверняка заметим. – Она прильнула к его плечу, тело девушки оказалось на удивление мягким, вопреки на редкость мускулистому сложению.
– Тебе необязательно за мной приглядывать, девочка, – фыркнул Конан. – Даже если я задремлю, мои инстинкты поднимут меня вовремя, в случае если что-то будет не так. Обычай киммерийцев – спать с мечом в руке. Кроме того, твоя ягнеба действительно помогла. Клянусь Кромом, я чувствую себя заново родившимся.
Конану и впрямь заметно полегчало – может быть, от листьев, может быть, от воды, а скорее всего от Шейриных прикосновений. Такое лекарство, пожалуй, разбудило бы и мертвеца. Вскоре ее дыхание сделалось глубоким и ровным. Конан усмехнулся: девушка спала, как котенок, – так же бесшумно и чутко. Она так и уснула у него на плече.
Конан провел возле Шейры полночи, прислушиваясь к ее дыханию и посторонним звукам. Когда отражение луны в зеркальной глади родника поблекло, он погрузился в легкий сон.
ГЛАВА 15
ОБИТЕЛЬ ЗЛА
Зевнув, Шейра отняла голову от Конанова плеча. Она прищурилась на яркий восход и вздрогнула, осознав, что все-таки заснула. Взглянув на Конана, она поняла, что тот так за всю ночь и не сдвинулся с места. Его глаза были закрыты, однако он тут же вскочил, как только заслышал ее возню. Он не щурился на солнце, как она, и выглядел совершенно бодрым, как будто и вовсе не ложился спать.
Макиэла и остальные пока не проснулись. Шейра изобразила сонливость, она хотела насладиться минутой покоя, прежде чем отряд займется поисками атланга, возможно, сопряженными с новыми опасностями. Лик Азузы только-только появился на небе: в этом она была уверена, ибо утренний ветер все еще обдавал холодком. Шейра потянулась, поглядывая краем глаза на своего спутника. Глаза чужестранца сияли такой насыщенной голубизной, которая не встречалась нигде в природе. Его кожа, волосы… да, собственно, весь его облик был совершенно необычен. Но глаза удивляли больше всего… глаза и могучие мышцы, что покрывали его крепкое коренастое тело.
Конан смочил лицо водой, затем сполоснул голову и плечи.
– Как прошло дежурство? – спросил он, посмеиваясь.
– Я не видела никого, кроме страшного чудовища с длинными волосами, что сидело рядом со мной.
Конан вскочил на ноги, не выпуская из рук меч. Если он и чувствовал слабое недомогание, то никак не подавал виду. Стараясь по возможности не шуметь, они направились к остальным.
Макиэла проснулась сразу, заслышав их еще издали. Великанша выглядела такой же бодрой, как и Конан. Рядом с ней стояли Аврана и Канитра, девушки сжимали в руках свои неизменные ракушечные ножи.
– Чем раньше мы покинем крепость, тем лучше, – объявил Конан, разглядывая свой клинок. – Чертова тварь! – проворчал он, заметив на лезвии несколько зазубрин, оставленных крадунчиком.
Макиэлу, казалось, немало удивил, если даже не разозлил тот факт, что киммериец проснулся раньше нее.
– Похоже, листья ягнебы тебе действительно помогли. Конан сделал гримасу:
– Даже на смертном одре не стал бы принимать такого лекарства.
Аврана улыбнулась:
– Ну и вид у тебя был на спине крадунчика. Клянусь Азузой, старики будут пересказывать эту историю многие поколения.
Ганачки засмеялись, все, кроме Канитры, которая казалась чем-то расстроенной. Она избегала его взгляда, пока Конан не обратился лично к ней.
– Если б не ваши копья, так и сидел бы там до сих пор.
– Мое чуть не пригвоздило тебя насмерть! – печально призналась Канитра и снова потупила взор.
Конан гадал, кто мог сделать неверный бросок, однако сам спросить об этом ни за что не решился бы.
– Не думай об этом. С каждым может такое случиться. Я не держу на тебя зла.
Взгляд девушки смягчился, и она даже попыталась улыбнуться.
– Ты добрый, Конан. Обещаю, что в следующий раз не промахнусь.
Стараясь как можно скорее забыть эту историю, Конан переключил все свое внимание на пейзаж, раскинувшийся впереди. Архитектурные творения рахамцев казались в дневном свете еще более странными, чем при луне. Начиная от родника простиралось несколько клочков голой земли, разделенных широкой тропой, вымощенной плоским камнем. Каменная тропа брала начало от наружного входа и пролегала до самой башни в центре деревни. По обе стороны от тропинки чернели бесплодные пласты земли. Возможно, когда-то эта земля предназначалась под посевы.
В действительности почва казалась темной и плодородной, однако ни одной зеленой травинки не прорастало из нее. Этого варвар понять не мог: в условиях тропических джунглей такая земля должна была изобиловать всякого рода растительностью. Неужели боги и впрямь покинули эти места? Из чистого любопытства Конан ковырнул одну из каменных плит.
Под камнем не оказалось ни червей, ни жуков. Кром, даже жалкие букашки обходили эти руины стороной. Конан ничуть не сомневался, что именно портрет дьяволицы заставлял все живое держаться подальше от старых стен. Теперь он уже не был так уверен в своем намерении во что бы то ни стало отковырять дорогие рубины из ее глазниц.
Очистив плиту от глины, Конан замер от изумления.
Шейра и ее охотницы застыли за его спиной.