Она отстреливалась оглушающими заклинаниями. Кажется, в нее попало несколько режущих проклятий: Гермиона чувствовала, как по внешней стороне бедра струилась кровь, и надеялась, что не задета артерия.
Наколдовав вокруг себя щит, Гермиона ринулась к отчаянно вскрикнувшему и упавшему ничком Дину.
Шел моросящий дождь, и грязь под ногами чавкала, затягивая ботинки.
Упав на колени, Гермиона быстро осмотрела Дина. Кажется, сломаны ребра. От боли он не мог нормально дышать, трясясь и жадно глотая воздух мелкими порциями.
Заклинанием наложив Дину плотно стягивающую грудную клетку повязку, на что он кивнул и, сморщившись, встал, чтобы продолжить сражаться.
Пожирателей было немного.
Они сражались с отрядом Ордена в развалинах старого трехэтажного особняка, стоявшего в отдаленной гористой местности.
Дождь усилился, становясь из моросящего крупнокапельным, тяжелой стеной обрушиваясь на сражавшихся.
Гермиона, казалось, промокла до нитки в считанные секунды.
Ее предплечья на внутренней стороне руки снова начало жечь, и она старалась не обращать внимания на так внезапно вернувшуюся аллергию. Видимо, что-то не так с тканью мантии, или дело в стиральном порошке.
Не так уж просто целиться в кого-то и перебирать в голове, какое заклинание лучше использовать, когда единственным желанием становится почесаться.
Небольшая передышка, выигранная ловко запущенным Гермионой заклинанием, отчего ближайший Пожиратель споткнулся и свалился на землю, дала Гермионе время оглядеться.
Слева Дин опирался на каменную кладку стены, согнувшись, но не выпуская палочку из рук.
Далеко впереди было нечетко видно, как Лаванда прыгала зигзагом, спасаясь от летящих в нее проклятий.
Справа Малфой в быстром темпе размахивал палочкой, отбиваясь сразу от двух Пожирателей, и Гермиона поспешила ему на помощь.
— Бомбарда! — крикнула она, взрывая кирпичи на фасаде здания, и пригнулась от осколков.
Пожирателям не так повезло, и они вопили от впившихся в их спины мелких расколотых частиц.
Это помогло Драко оглушить их, и теперь они двумя кулями обрушились в образовавшуюся от дождя лужу.
Малфой быстро оглянулся на нее, скользя проверяющим взглядом, который она узнала: он точь-в-точь копировал ее собственный, когда ей приходилось срочно оценивать повреждения.
За его спиной Гермиона заметила движение. Стена дождя скрывала происходившее в нескольких метрах от них, но Гермиона точно знала, что там кто-то есть.
Вскинув палочку, она быстро выкрикнула:
— Ступефай!
Луч вырвался из ее палочки и попал в фигуру, Гермиона точно это видела, но та продолжила двигаться.
Малфой развернулся, как только она подняла руку, но не произнес ни одного заклинания.
Злясь на него, на все вокруг и сходя с ума от зуда в руках, Гермиона выкрикивала заклинания одно за одним, потому что видела уже не одну фигуру. Их было много, они приближались, у всех были палочки, и ей пришлось бешено выстреливать в них проклятьями.
Пожиратели бросились врассыпную, и Гермионе пришлось стрелять по ним заклинаниями в разные стороны, и из-за собственного крика ей заложило уши.
Она видела, как фигуры в плащах нападают на Дина, как они окружают слишком далеко находящуюся Лаванду, как подбираются к Малфою сзади, и разрывалась от невозможности помочь сразу всем.
— Сзади! — крикнула она Малфою, посылая разоружающее заклинание в сторону Пожирателя, нападающего на Дина, и сразу же отвернулась к Лаванде, бросая: — Остолбеней!
Но Малфой стоял столбом, что просто вывело ее из себя, а потом бросился к ней.
Он выбил из нее дыхание, со всей силы приложив спиной об кирпичную кладку стены, стискивая ее локти и затаскивая внутрь развалин.
— Они там! Что ты творишь! Пусти, нам надо помочь… — задыхалась Гермиона, хрипя и хватая воздух, каждый вдох отдавался болью в позвоночнике.
— Идиотка! Ты вырубила Дина и оглушила Лаванду! — Малфой, казалось, озверел.
Гермиона часто видела его свирепым, но таким разъяренным — никогда.
— О чем ты? Я спасла их! Ты стоял, как в музее, пока я прикрывала твою задницу!
— От кого, Грейнджер? — на его лице отражалось недоумение, пока он прижимал Гермиону к стене.
Его ладони крепко держали ее за плечи, и у нее не было никакого шанса вырваться.
Гермиона смотрела в его стальные глаза, впервые за несколько минут осознав, насколько близко к ней он был. На мгновение в них промелькнуло что-то, смягчившее их выражение, но Гермиона не успела поразмыслить об этом: за его спиной в нескольких метрах от них стояли Пожиратели смерти.
Гермиона похолодела, вздрогнув от тысячи мурашек, пробежавших от ее затылка к бедрам.
Вид, открывавшийся ей на поле боя, был как в приключенческом романе: ребята отбивались от Пожирателей с переменным успехом, и нельзя было сказать, за кем останется победа.
Но не сейчас.
Пожирателей становилось слишком много, и все они направлялись к сражающимся членам Ордена.
Гермионе было ужасно стыдно, что она не может ничем им помочь, и она начала рьяно вырываться из хватки Малфоя.
— Они там! Повернись же! Малфой, отпусти, мы должны помочь им! — на глаза Гермионы навернулись слезы, и через секунду она уже вовсю рыдала, борясь с Малфоем, пиная его, раздирая его мантию, отталкиваясь от стены и выгибаясь в его руках.
Они находились в крайне выигрышной позиции: спрятанные в тени, с хорошим обзором, и могли бы переломить ход событий.
Малфой держал Гермиону мертвой хваткой, и она даже не могла воспользоваться палочкой: так сильно он сдавил запястье.
Гермиона билась под Малфоем, захлебываясь слезами, и у нее кончились силы. Он привалился к ней плечом, и она уткнулась в него, бессильно кривя рот в плаче.
До нее доносились обрывки его тяжелого дыхания, но Гермиона слышала все как сквозь вату. Она думала, что сейчас с ней случится приступ, потому что ноги внезапно тоже начали слабеть.
Вдруг ее глаза расширились, и она сжалась от страха, потому что от сражающихся отделилась фигура и направилась прямо к ним. Дождь уже лил не так, как прежде, сходя на нет, и Гермиона даже могла разглядеть черты лица приближающегося Пожирателя.
Это была Беллатриса.
Воздух покинул легкие Гермионы, и она начала задыхаться.
Кистью левой руки она начала хлопать Малфоя по плечу, подавшись вперед и вжимаясь в его тело.
— Мал… Мал… Сзади, — прохрипела Гермиона, и Малфой все-таки соизволил обернуться.
— Кто там? — он нахмурился, поворачиваясь обратно, и Гермионе удалось выровнять дыхание.
— Беллатриса… Ты что, ослеп? Малфой, освободи меня, быстрее, — шептала Гермиона, впиваясь взглядом в лицо Малфоя, сжимая его плечо изо всех сил со стороны спины — она и не заметила, как рукой провела по его спине, поднимаясь по лопаткам.
— Там никого нет, Гермиона, — медленно протянул Малфой. — Там никого нет.
— Она там! Она идет к нам! — в панике ее голос пропал, и ей приходилось сипеть.
Малфой снова огляделся и лишь сильнее прижал ее к стене, стиснув ребра и зафиксировав бедра.
— Гермиона, послушай меня. Там никого нет. Беллатрисы нет за моей спиной, — его голос бархатом обволакивал Гермиону, и она даже зажмурилась.
Ей было невыносимо страшно, и она считала Малфоя идиотом, но ничего поделать с этим не могла, отчего хотелось еще сильнее плакать.
Она приникла к Малфою, который, казалось, перестал быть отстраненно-холодным, каким он был большую часть времени, в остальную предпочитая оставаться надменным.
Малфой, который обнимал ее — а именно это он и делал, Гермионе казалось совершенно точно, — был теплым, надежным и оберегающим.
Гермиона открыла глаза, увидев, что Беллатриса уже в паре шагов от них. Она хищно улыбнулась и вскинула палочку, отчего у Гермионы сжалось все внутри с такой силой — даже там, — что она не смогла сделать вдох.
Время замедлилось; Гермиона смотрела в глаза Беллатрисы, пока та произносила заклинание, и ей казалось, что она вот-вот отключится от невозможности защититься.