– Поразительно, – выдохнула я. – Юн, он ведь даже не пах мятой!
– Нет, рецепт я не расскажу, можете не просить, – ответил он с довольной ухмылкой. – Но обязательно еще угощу.
На стол опустился бумажный сверток, исписанный черными иероглифами. Юн снова наполним мою чашку и удалился.
– Ты же говорила, что не знаешь его, – проворчала Ната. – Опять что-то скрываешь?
– Закроем эту тему, – я махнула рукой, подзывая официанта. – Мне совершенно не интересно сидеть тут и оправдываться. Что касается моей личной жизни, которой ты, Ната, так интересуешься, я совершенно не намерена о ней распространяться. Даже если это касается Паши. Нет, тем более если это касается его. Может мы и были подругами в студенчестве, делились всяким и обсуждали, но теперь ситуация изменилась.
– Не слишком ли резко ты реагируешь на обычные вопросы? Ладно, если ты хочешь, чтобы я извинилась, то…
– Мне больше не о чем говорить. – Перебила я. – Так что спасибо за ужин. Деньги я оставляю в шкатулке с чеком.
Паша поднялся с места и протянул руку, пытаясь схватить мое запястье. Я снова увернулась от него. Теперь прикосновения этого человека доставляли мне исключительно дискомфорт и ноющую боль в груди.
– Яна! – крикнул он вслед.
До выхода оставалась всего пара метров. Я спешно накинула куртку, завернулась в шарф и пулей вылетела на улицу. Снег повалил еще сильнее. За белой пеленой едва удавалось разглядеть дорогу.
Свернув за угол, я направилась домой по длинному пути. Еще не хватало, чтобы Паша меня догнал. Хотя, кто сказал, что он оставит ошарашенную Нату одну и последует за мной. Теперь мы друг другу никто.
Оцепенение прошло только дома. Стоило переступить порог квартиры, как я снова ощутила тяжесть в голове и жар. Сил почти не осталось. Одежда прилипала к коже и все не хотела стаскиваться. В итоге, сдавшись я так и уснула в джинсах и белой майке.
Забвение оказалось наполнено живительной прохладой. Где-то на фоне мне слышался мелодичный голос, успокаивающий и убаюкивающий меня. Так легко оказалось в нем раствориться.
Следующего утра я не помнила, проснувшись только после трех. Телефон не было смысла даже проверять. Ничего нового там явно не высвечивалось.
Самочувствие оставляло желать лучшего. Мир немного расплывался перед глазами.
Я направилась в ванную, опираясь о стену и ощущая под пальцами рельефный узор виниловых обоев. Коридор показался непривычно длинным. Свет над зеркалом вспыхнул слишком ярко, словно пытаясь меня обжечь.
Вчерашний макияж превратился в разноцветную кашу. Волосы свалялись в упругую белесую мочалку, а шея выглядела ярко-красной. Я открыла пудреницу и повернулась спиной к зеркальному шкафчику над раковиной. В следующий момент она едва не выпала из рук.
От затылка до последнего шейного позвонка, окруженная покрасневшей кожей, красовалась темно-бардовая метка. Это был дракон. Свернувшись клубком змееподобное чудовище словно дремало, укрытое моими волосами.
Когда я успела сделать тату? Не могла же я вчера бессознательно заглянуть в какой-нибудь салон. Да и боль бы точно почувствовала.
Туман в голове сильно мешал думать. Я судорожно перебирала варианты, как дракон мог оказаться на моей шее. Не мог же рисунок откуда-то так отпечататься.
Может что-то из китайского ресторана? Иногда в «Чайном домике» детям посетителей к обеду дарили переводные картинки, но я ведь не ребенок. Да и запомнила бы как перевожу рисунок на шею.
– Точно! Китайский ресторан! – воскликнула я, вспоминая вопрос Юна о татуировке. Значит, тогда дракон уже был там.
Неужели на работе кто-то пошутил? Такое могло случиться разве что в тот момент, когда я странным образом уснула. Кира? Она ведь никогда раньше не наведывалась в мой кабинет. С другой стороны, она ведь не одна оставалась перерабатывать. Да и глупо было бы так себя подставлять, сопровождая меня к дому.
Дракон никак не реагировал на попытки его стереть. Ни мыло, ни мицеллярная вода с ним не справились. Средство для снятия лака тоже не помогло.
– Это хна или что-то вроде того? – обреченно спросила я у зеркала.
Ответа, к счастью, не последовало. Я обречённо умылась и побрела на кухню. Там на столе лежал забытый вчера пакетик чай, подаренный Юном. Мне вспомнилась приятная прохлада, которую он дарил, и рука сама потянулась за чайником.