Не желая замерзнуть окончательно, мужчина решил частично обратиться, чтобы усилить кровяное давление. Любая другая магия могла бы его выдать, чего ему очень не хотелось допускать. Неизвестно, что это за барьер, и какие у него свойства, кроме мучительного умерщвления всех живых, подошедших слишком близко.
К утру снегопад не закончился, и, более того, он даже усилился. Но за всё это время свет в храме не погас, но стал тускней, и оттуда никто так и не вышел. Оставалось лишь сохранять терпение.
Наконец, послышались чьи-то шаги, ведущие издалека, а затем дверь медленно открылась с характерным, но негромким скрипом, и показалась девичья фигура.
— «Амали...» — оставаясь на месте, с облегчением подумал он, но его лицо тут же изменилось, стоило её разглядеть получше.
Девушка медленно уходила от храма, еле передвигая ногами, шатаясь и спотыкаясь, её белая форма превратилась в грязные и рваные лохмотья, а весь вид был изнеможённый и смертельно уставший. Переступая через тонкую не заснеженную полоску, она на мгновение будто стала невидимой, а по барьеру в разные стороны быстро разошлась рябь. Отойдя на какое-то расстояние от храма, Амали случайно услышала какой-то шорох и обернулась. Заметив что-то тёмное среди деревьев, она, с пару секунд присмотревшись, пустилась в бегство. Чёрная фигура стала её преследовать.
Девушка виляла между деревьями, проваливаясь в рыхлый снег, спотыкаясь о спрятанные корни и ветви. Её тяжёлое дыхание заглушалось бешеным биением сердца, отдававшим в горло и уши, всё тело ныло от усталости, а внутри всё сжималось от страха. Хотелось кричать, но не хватило бы сил издать даже писк. Все мысли были заняты лишь желанием скрыться, но преследователь оказался слишком быстрым. Однако погоня оказалась недолгой не только по этому.
Из-за снега на бегу трудно различить, где спрятаны препятствия. И, не заметив впереди небольшой обрыв, Амали не успела остановиться и свалилась вниз. К счастью, высота оказалась небольшая, а снег смягчил падение, но сознание она всё же потеряла.
Проходя через общий зал в корпус своего факультета, парень, нахмурившись, о чём-то думал, но его выдернули из поглотивших его мыслей.
— Эй, Сай! — к нему торопливо шёл Лин. — Ты ничего необычного не заметил?
— Заметил. Это-то меня и беспокоит, — ещё больше свёл брови Сейворс.
— Уверен, что мы об одном и том же? — уточнил Кисхен, с подозрением глядя на друга.
— У вас тоже никто сегодня не проверял, все ли на месте, да?
— Значит, точно об одном говорим.
— Да, — подтвердил тот, оставаясь напряжённым. — За завтраком ещё ничего, а вот за обедом ребята с того факультета вели себя взволнованно. Они только и обсуждают своего куратора.
— Этого я не слышал, но не припомню ни дня, чтобы никто нас не проверил даже в выходной или праздник.
— Согласен.
Парни продолжили свой разговор, стоя в стороне в общем зале и, оглядывались вокруг, ища глазами Ральда, чтобы поделиться своими мыслями с ним.
В комнате без окон с разожжённым камином на кровати лежала девушка. Рядом у ног сидел профессор Мальеттеро, а на стуле в углу – профессор Сумирьер. Оба угрюмые, сердитые и молчаливые. Тишину в помещении нарушал лишь треск огня, и он же был единственным источником света здесь. Мрачно и напряжённо, хотя ещё совсем недавно в комнате была суматоха и холод. Старик сидел около студентки и задумчиво смотрел на огонь, при этом чувствуя на себе прожигающий взгляд подчинённого, испепеляющего его своими чёрными, словно бездна, глазами. Совсем другими, нежели даже пару дней назад... Они блестели в темноте, в них отражался огонь камина, но прежняя теплота и лукавость пропали.
— Вы не хотите мне кое-что объяснить? — низким тоном, почти прохрипел Сумирьер.
— Разве я обещал тебе что-то подобное? — словно недовольный отец, поругавшийся с сыном, нехотя возмутился старик.
— Как Вы узнали об этом? — чуть тише, но заметно настойчивее спросил мужчина. — Что меня выдало?
— Не понимаю, о чём ты, — соврал Мальеттеро, даже не взглянув на того.
— Метка. Как Вы узнали о ней? — повторил вопрос Сумирьер, но вместо ответа ему лишь небрежно пожали плечами. — Вы серьёзно считаете, что что-то было?! Вы действительно уверены в том, что я мог что-то подобное сделать?! — его тон становился напряжённым и рычащим, а голос с трудом сохранял прежнюю громкость.
— Я даже думать о подобном не хочу, — недовольно бросил ректор, осуждающе посмотрев на мужчину. — И мысли такой допускать не смею! Но ты...
— Что я?! — рыкнул Парлави. — Ответьте, как Вы узнали об этом! Неужели я так много прошу?! — казалось, его терпение быстро заканчивалось, а взгляд приобретал оттенок гнева, даже меняя цвет глаз от чёрного на жёлтый.