— Вазельерри? Но ты же... — поразилась девушка, но не договорила.
— Род матери, а не отца. По его фамилии такая же реакция только потому, что довольно долго семьи очень хорошо дружили, а потом и вовсе объединились, преследуя схожие цели.
— И, что они сделали? Что за подлость? — напомнила Шарьяна, сгораемая от любопытства.
— Сделка с Дьяволом. Ему души в рабство после смерти, а нам огромную силу при жизни.
— Ничего себе... Я думала, что это только легенда, что маги служат Дьяволу.
— Ну, как тебе сказать, — Амали пожала плечами. — Я вообще была уверена, что Дьявол выдуман, а у Демонов, на самом деле, главный кто-то другой. А тут выяснилось, что кому-то из Вазельерри даже удалось обмануть его и подчинить себе много демонических воинов и забрать часть сил их короля. Так этот род стал самым могущественным, но только до определённого момента.
— Дьявол вернул своё?
— По воле одного из потомков того «героя» он сам вернул Дьяволу его силу и воинов, взамен на клятву, что если в его роду появится кто-то достойный огромной силы, то она ему достанется в дар. Он посчитал, что нельзя каждому доверять власть и силу. Так они заключили новую сделку, в которой маги пользуются своими способностями, но в случае рождения особенного мага, ему даруют огромную силу, если тот пройдёт все испытания.
— И...
— И я не поняла, кто был первый достойный, нигде имя не указывалось. Ничьё имя нигде не написано, только Адваро. Но...
— Но сейчас следующей родилась ты? — с опаской предположила Шарьяна.
— Эм-м... — слегка растерялась Амали. — Не я, а мой брат.
— То есть?! Ты меня опять путаешь! — возмутилась девушка.
— Как я поняла, только тот, кто единственный ребёнок в семье может получить эту силу. А учитывая, что со времён Адваро прошло много лет и даже веков, но достойных так и не было, мои родители испугались, что это будет их сын, и убили его. Но потом родилась я, и на этот раз родители посчитали, что я второй ребёнок, поэтому мне это не грозит.
— Так, если в твоей семье двое детей, то почему ты решила, что сила должна достаться кому-то из вас? Вы же не единственные... — Тетлери уже явно запуталась. Амали безнадёжно пожала плечами, грустно глядя на однокурсницу.
— Мне кажется, меня не должно было быть. Я не знаю, почему так...
— А если эта сила так желанна, то почему твои родители так поступили с сыном? — Шарьяна уже была в состоянии шока от рассказа, но очень хотела разобраться и дослушать.
— Не знаю. Мои родители вообще против использования магии, как мне кажется, — снова пожала плечами Амали. — Они всегда мне запрещали ею пользоваться, не учили ничему, и даже подарили кулон, который блокировал способности.
— Ого... А как он выглядит?
—Я его потеряла, — виновато улыбнулась Вальзард. — Это вышло не специально, но родители очень ругались...
— Кстати, о способностях, — Тетлери вдруг вспомнила ещё один незакрытый вопрос, который хотела задать. — Что-то новое выучила? Показывай! Ты обещала мне довериться хотя бы один раз, помнишь? — её снова охватила воодушевлённость.
— Помню, конечно, — не раздумывая, ответила Амали. — Но давай не сегодня, пожалуйста. Я последние пару ночей почти не спала.
— Ладно... — расстроенно согласилась девушка. — Но в следующий раз обязательно! Поняла?
— Да, хорошо! — Вальзард широко улыбнулась в ответ.
Около девяти вечера раздался стук в дверь. После сухого «да», в кабинет зашла профессор Боджинсон.
— Прости, раньше не получилось. Зачем ты просил меня прийти? — от порога начала она. — И ответ утром мне твой не понравился.
— На каникулах не было никаких происшествий на Вашем факультете? Всё было спокойно? — Сумирьер сидел за своим столом с угрюмым и задумчивым видом, чем-то даже пугающим.
— Не понимаю, к чему этот вопрос, — на неё требовательно и с укором посмотрели. — Если тебя интересует Вальзард, то касаемо неё ничего не произошло.
— Подумайте хорошенько. Точно с ней всё было нормально?
— Ты каждый день у меня спрашивал о ней, я каждый раз говорила, что всё нормально. Что не так, не пойму?! — женщина стала сильно и быстро раздражаться.
— Тогда скажите мне, когда, где и с кем её видели на каникулах? — Парлави будто намерено игнорировал вопросы коллеги, задавая свои всё с большим подозрением и недовольством.
— Что ты хочешь от меня услышать?! Я не на допросе, Сумирьер!
— Когда, где и с кем? — повторил он тоном ниже. — Ответьте, пожалуйста!
— К чему ты клонишь? — Боджинсон старалась не повышать голос, хотя чувствовала, что этот допрос неспроста.
— Для меня это принципиально важно знать.
— И всё же?
— Предполагаю, что в действительности её не было в Институте на каникулах, — немного подумав, объяснил Сумирьер.