— Как ты... Откуда? — поразился Бавиард, стараясь не переходить с шёпота.
— Я чувствую её. Ей сейчас очень плохо, — со скорбью сообщила девушка-демон. — Нужно торопиться.
— Она умирает? — озвучила своё худшее предположение Шарьяна.
— Ей одной не справиться, — та помотала головой. — Я вам укажу путь, — добавила она, снова растворившись в облако, а затем окутав однокурсников.
Оба ощутили по всему телу покалывания и резкую слабость, и всё вокруг моментально обратилось в густую тягучую массу, поглотившую их. Казалось, что их сознание погрузилось в подобие поверхностного неспокойного сна, или во что-то похожее на болезненную дремоту. Шерли могла превращаться в невесомый и неосязаемый снаружи дым и обращать в него других, а скорость перемещения в таком состоянии могла становиться невообразимо высокой. Но только ей удавалось оставаться в сознании, в отличие от своего «груза».
Трудно сказать, сколько ребята находились в таком состоянии, но когда к ним вернулись чувства и ощущение реальности, вокруг не было никого, кроме Шерли, и ничего, кроме голого горизонта. Чёрная земля, серое небо, белый туманный воздух, холод и отсутствие какого-либо ветра и даже эха. Словно вакуум.
— Если пойдёте в том направлении, то окажетесь в месте, где сейчас Амали, — девушка-демон указала рукой в сторону и собиралась уже исчезнуть, но её остановили, а в это же мгновение она ощутила жжение в руке, быстро распространяющееся дальше.
— Погоди! А ты куда? — удивился Бавиард, заподозрив обман.
— Мне дальше нельзя, — она медленно отступала назад, чувствуя, как та боль будто тянулась за ней. — Там ад для Высших, простите, — со стыдом объяснила Шерли, указывая на свою кожу, от самых кончиков пальцев покрывающуюся ожогами. — Удачи вам! — добавила она и исчезла.
В кабинете раздался стук. После разрешения войти, в дверях появилась тёмная фигура Сумирьера. Последние несколько дней он ходил мрачнее грозовой тучи, а студенты даже старались лишний раз к нему не подходить, опасаясь, его настроения.
— Вызывали? — равнодушно спросил он, даже не отойдя от порога.
— Закрой дверь! — ректор нервно махнул ему рукой и указал на стул около себя. — Если честно, то я не хочу это поручать именно тебе, Парлави, но... только ты с этим можешь справиться, — его глаза неспокойно бегали, будто что-то ища, пока подчинённый невозмутимо за ним наблюдал, ожидая продолжения речи. — На Карсере-Диэтэй напали.
— Что?! А Амали? Что с ней? — не сдержался Сумирьер.
— Именно поэтому и поручаю это тебе, — пренебрежительно скривился Мальеттеро, обречённо вздохнув. — Она пропала, тюрьма кишит освобождёнными ангелами, а остальное всё больше превращается в развалины.
— Вы серьёзно?! Как давно это произошло? Кто напал?
— Я не знаю, Парлави! — подавляемый нарастающей паникой, рявкнул старик, вскочив с кресла. — Мне это сообщили недавно. Но кроме тебя мне отправить туда некого, хоть я и против этого.
— Даже знаю тому причину, — гневно бросил Сумирьер и, резко развернувшись, стремительно вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.
Он пролетел по коридорам точно смерч, по дороге напугав своим видом не одного студента, а оказавшись у себя, мужчина на несколько секунд застыл на месте, пытаясь «остыть» и собраться с мыслями. Сейчас его разрывало изнутри от неоднозначных чувств. С одной стороны, его злили подозрительность и отношение ректора к нему, само произошедшее в тюрьме не давало покоя, а с другой стороны, он надеялся увидеть Амали, спасти её, если ей грозила опасность.
Собравшись с мыслями, Сумирьер уже хотел покинуть кабинет, как за спиной ощутил чьё-то присутствие. Обернувшись, он не поверил тому, что увидел. Его давний друг, когда-то выросший на его глазах, преданный цербер Дэрс, еле стоял у двери. Вся его шкура блестела от кровавых ран, а в зубах торчал клочок белой ткани. Аккуратно вытащив его из пасти, и получше рассмотрев, мужчина узнал в нём часть формы шестого факультета. Не иначе, что с Амали что-то случилось. Не думая больше ни секунды, Сумирьер исчез, а за ним последовал Дэрс.
Последний луч солнца только что спрятался за горизонтом, и наступили сумерки. Небо стало мрачным, воздух резко остыл, а на землю выпала роса. Ни одна звезда не проглядывалась сквозь сгущающийся туман. Или это дым? Пахло гарью. Всюду, звонко потрескивая, полыхал огонь, жадно поглощая всё, что попадалось на пути. Раскалённая обугленная земля мягко проминалась под весом тела, а ноги заплетались от усталости. Снова поле боя, снова в руках меч, доспехи, ставшие алыми, и пропитанный кровью воздух. Опять вокруг раздавались крики и стоны, опять всюду лежали тела убитых и раненых солдат, лязганья и скрежет металла, хлёсткие и приглушённые удары, взрывы. В горле пересохло, глаза заплыли багровым цветом, а в груди бешено колотилось сердце. Всё тело невыносимо изнывало от боли и отказывалось подчиняться на команды мозга. Сил практически не осталось.