— Это Бэрр? Что он с тобой сделал⁈
— Он меня спас, Эбби, — мягко улыбнулась Ингрид. — Ты вот все ругаешь его, а он взял и спас. Не должен был, не обязан, и не просил ничего взамен… Задержалась я вчера в ратуше, пристали двое по дороге, поволокли в подворотню. Уже и с жизнью распрощаться успела. А тут он… Одному чуть ногу не сломал, второму в челюсть заехал. А с ним… Ничего не случилось сверх того, что я сама не позволила бы ему, — ответила Ингрид, выдохнув на последнем слове, и опустила голову. — Правильно дядя говорил: бойся своих желаний.
Эбби выпрямилась и сжала кулаки.
— Желаний?.. Ты сама с ним? Но почему? Почему именно ты? То есть, почему именно он? Он же мерзавец без стыда и совести!.. Ингрид, ну что ты делаешь! Он, да он… он уж точно не женится на тебе! А его любовные похождения? Со счету можно сбиться! Не спас он тебя, а погубил! Да он перешагнет через тебя и не заметит, а ты, а вот ты!..
Эбби задохнулась от волнения, потому что Ингрид своим молчанием подтверждала все ее опасения. Эбби вспомнила с замиранием сердца, что Ингрид всегда сворачивала разговор или уводила в сторону, лишь речь заходила о первом помощнике винира, не хваля его, но и не ругая; соглашалась сопровождать Эбби ровно на те городские развлечения, где он мог участвовать. Говорила, что есть один человек, любимый ею давно и безответно. Тогда Эбби поняла все так, что мужчина этот женат, а оказалось!..
— Лучше бы он был женат! Кто такой Бэрр и что он делает в Айсморе, тебе известно? Закопалась в своем архиве, как сом в омуте, света белого не видишь! Да он вот только выселил еще одно семейство, и они теперь ютятся в комнатушке Нижнего!
— Ну, не сам… Мне известна… его работа, — с трудом выговорила Ингрид.
— Не сам! Никогда не сам! А… а! — не удержалась она. — А Площадь тысячи слез? Тоже не сам⁈
Ингрид закрыла глаза и опустила голову в медленном печальном движении.
— Он рассказал мне. Про все рассказал: и про то, как толпу разгонял, и про убитых тоже, и что на себя рукой махнул. Как раз после этого наша беседа перешла в несколько иную плоскость…
Легкая улыбка скользнула по губам Ингрид и пропала.
— Она еще и шутит! — всплеснула руками Эбби.
Ингрид пошевелилась в попытке встать:
— Хватит об этом. Мне давно пора в ратушу, так я могу еще и работы лишиться… помимо иных потерь.
— Сиди уже, душа моя, — Эбби усадила ее обратно. — Сегодня тебе точно никуда не надо. День-то уж закончился.
— Как закончился⁈ — ужаснулась Ингрид.
— Солнышко зашло, вот день и закончился! И ратуша закрыта. А вот к завтрашнему дню надо подготовиться.
Эбби поднесла к ее лицу небольшое зеркальце, и Ингрид, бегло осмотрев себя, вздохнула:
— И что теперь делать?
— Сначала лечиться, а потом то, что ты не любишь. Краситься. И вот не надо морщиться, душа моя, — Абигейль обняла подругу через плед и испугалась: — Да ты просто ледяная!
Дружеские объятия на миг вернули Ингрид в ее прежнюю спокойную жизнь, которой у нее точно не будет, а будут косые взгляды горожан и горькая память об одной-единственной ночи.
— Ох, Эбби… Что же я наделала! — Ингрид разрыдалась, спрятав лицо в ладонях.
Слезы всегда спокойной Ингрид ошеломили Абигейль.
— Ингрид, потерпи! Потерпи, душа моя. Робин, Ро-о-обин! — Юноша влетел мигом. — Принеси нам с общей кухни горячей воды. С полведра. Нет, ведро!
— Но госпожа Абигейль, ночь же, да и кухня закрыта уже!
— Я приказываю тебе! Поговори с хозяйкой — убей, подкупи, поцелуй — но вода мне нужна немедля! А потом сходи домой, принеси мне розовую сумочку. Из атласа, маленькую такую. И персиковое платье, лазурью отделанное. Все равно я в него уже не влезаю.
— Не надо, милая, — попыталась возразить Ингрид.
Но Абигейль уже по-хозяйски рылась в шкафах, приговаривая:
— А, оставь. Я помню, где-то тут у тебя и бодяга была, и травки. Сейчас все найдем, — и громче для Робина: — Да, предупреди батюшку, что я здесь заночую.
— Слушаюсь, госпожа Эб-б-бигейль! Только, это… господин Абрахам сильно ругаться станет!
— Ступай уже! — рассерженно ответила она. — Ругаться!.. Как самому уезжать на полгода без привета и ответа, так все в порядке вещей, а стоит мне в соседний дом зайти, так паника на весь город!
Робин ушел, печалясь о несчастной доле, которая ждет его всенепременно, стоит только Абрахаму узнать о намерении дочери ночевать вне стен родного дома. Поначалу поворчит на Абигейль, росшую без матери, потом не всерьез, но пройдется по слишком умной Ингрид, якобы плохо влияющей на Эбби. И глупого охранника без внимания не оставит, который не выполняет своих ершу понятных обязанностей. В общем, будет зол. Может и палкой по спине пройтись.