— Поливайте стены, — скомандовал Бэрр стражникам. — Оттащите подальше все, что может гореть. Разбирайте соседние склады! И ни шагу внутрь!
Затем осторожно повернул ключ, на момент закрыл глаза, привыкая к темноте, шагнул внутрь…
…и сразу присел, а над головой просвистело. Кинул нож сам, наудачу, вперед, в темноту — шипение подсказало, что задел. Щека намокла и онемела.
Затрещало, как от зажженного факела.
— Сам же сгоришь, паскуда! — вырвалось у Бэрра.
— Я нырнуть успею, успею, — зашипел знакомый голос. — Тут люк в полу, не найдешь. Зря пришел, Бэрр, цепной пес винира. Я же тебя предупреждал!
— Зачем город палишь, что тебе обещали? Я дам больше.
— Что обещали, то не дали, да еще и убийц подослали. А у меня репутация. Обещал извести Нижний — изведу весь Айсмор. Полыхнет здесь — перекинется еще в десяток тайников. Да и не полыхнет, всё равно загорится. И не будет этого города, как будто и не было
Деньги не помогут, да и где их взять? Эта тварь просто тянула время! Бэрр дернулся вперед, и тут же спрятался от очередного клинка. Крикнул погромче:
— Так это месть?
Затрещало сильнее — видимо, факел поднесли к бочке.
— Это работа. Как и у тебя!
Бэрр метнулся за бочками вправо и рванулся вперед. К человеку в темном плаще с накинутым капюшоном. Очередной брошенный нож скользнул по боку. Бэрр уронил корсара своим весом, выбивая второй факел из руки. Отвлекшись на миг, пнул его дальше от бочек и тут же зашипел от боли — в раненый бок въехал чужой кулак.
— Умрем… вместе, — прохрипел корсар, катясь вместе с Бэрром. — Все равно ты ничего не успеешь!
Корсар отвечал на удары, словно заговоренный на боль, и не отпускал Бэрра от себя. Перекатившись, оказался сверху, взметнулся нож… Рука опустилась плавно, и мимо Бэрра. Корсар упал, Бэрр оттолкнул его подальше, еле дыша, так и остался лежать на полу.
— Все же, господин Бэрр, вам надо учиться доверять людям, — укоризненно произнес Гаррик от двери.
Подбежал к Бэрру, затоптал сапогами пламя.
— Да… Ингрид мне тоже все время об этом твердит, может, стоит и прислушаться, — прохрипел Бэрр, рассматривая рукоятку ножа в спине корсара. Глянул на подходящего Гаррика и добавил: — Кто тебя так научил метать ножи?
— Вы, господин Бэрр, — ответил Гаррик и протянул руку…
Утром над озером разносились дым, плач осиротевших и стоны раненых.
Ратуша погибла окончательно, хоть и держалась дольше прочих зданий Айсмора.
Свернутый чудовищным огнем шпиль криво торчал между обломанных черных балок. Его золото отражало багровое пламя горящего города, ночью — тревожные огни костров и факелов аутло, напавших на погорельцев и получивших неожиданный отпор. А нынешним утром это золото встречало из дыма нежную розовую зарю. Витражи стрельчатых окон ратуши полопались от жара, разлетелись цветными осколками. Теперь там, где еще остались стены, темнели провалы. Тлели развалившиеся деревянные перекрытия. Куски мраморных плит попадали в воду, пробив ближайшие настилы. Сваи, выдержавшие не один страшный шторм, трещали и грозили окончательно уронить остатки главного здания Айсмора.
Казалось, что Темное озеро, еще вчера взволнованно смотрящее на буйство огненной стихии, присмирело, приняв огонь, а теперь только и ждет, дабы забрать в себя символ людского города. Можно было подумать, что мелочи, вроде перевернутых лодок, сорванных крыш или даже бочек, таящих богатства дальних земель, озеру не интересны, оно их не хочет. А ждет лишь, когда до последнего нагеля обрушится ратуша.
Между свай по каналу, когда-то именовавшемуся Главным, плыл к берегу, покачиваясь и тесня собой обломки, большой сундук. Его выбросило из кабинета на втором этаже, когда рухнула стена, обращенная к городу. Волны и лодки жителей, пытающихся спастись, толкали сундук, крутили, путали, стремились утопить, но он выворачивался, не иначе прихватив себе это умение от бывшего хозяина. А когда все стихло, течение само направило сундук к земле.
Навесного замка на нем не было, и оттого он грозился распахнуться всякий раз, когда запрокидывался. От удара о последнюю в линии черную, отпиленную еще со времен прошлогоднего наводнения, сваю, сундук совсем завалился набок, черпнув воды. Крышка его лениво легла на волну, и содержимое всколыхнулось. Мягкие дешевые бумаги, вылетевшие в первую очередь, размокали и расползались лохмотьями. Несколько же листов хорошей восточной работы поднялись изнутри и неторопливо пошли по водной глади к побережью. Они спокойно доплыли до самого берега, где согревались у костров те, кто пережил гибель города. Чернила на плотных листках держались долго, и люди, видя качающиеся на воде бумаги, могли бы с легкостью разобрать, что хранилось в сундуке господина винира и о чем ему столь тщательно и подробно доносили городские прилипалы.