— Простите меня, милорд, — не выдержала Ингрид. — Но вы обращаетесь не к тому человеку. Я ничем не могу вам помочь!
— И почему же это? — обиженно протянул винир.
— Потому что Бэрр не подойдет ко мне больше. Никогда!
Во взгляде винира мелькнуло что-то, похожее на жалость к тому, кто поскользнулся и упал. К ней это мелькание относилось или к Бэрру, Ингрид не разобрала.
— Выходит, ты думаешь, что следующего раза не будет? А в чем дело? Ты не заслуживаешь его, недостаточно красива или не слишком умна?
— Все сразу, милорд.
Ингрид не понимала, почему отвечает на столь болезненную для нее тему, но винир словно бы говорил голосом ее безжалостного разума.
— Жаль, конечно, ну да это его дело. Бэрр — видный мужчина, он любит женщин и нравится им, он даже по-своему верен каждой. Поверь мне, моя наивная девочка, я неплохо его знаю. Не думай о нем лучше, чем он есть. И для твоего же блага скажу тебе правду — он придет, только если захочет!
Последнее слово было сказано настолько гадко и откровенно, что Ингрид почувствовала себя так, будто перед ней выплеснули ведро с помоями, а отдернуть ногу она не успела.
Винир скривил рот в подобии улыбки.
— Однако если с тобой это все же случится… Мне ведь не придется повторять мою просьбу?
Ингрид хотела ответить, что даже если он сто раз намекнет на доносы, даже если скажет прямо, она все равно откажется исполнять это бесчестное, подлое и грязное дело. Но не успела и звука издать, как винир резко отвернулся от нее и громко обратился к своему дражайшему дереву.
— Ох уж этот Бэрр! Переменчив, как вода в нашем озере. Вчера вот на службу не явился. Что мне вечер, когда он был необходим мне днем? Не красит его это, совсем не красит.
Он подошел к кадке, осторожно погладил листочки кончиками толстых пальцев.
— Даже не знаю, что уж и думать. Я ведь не могу оставить его отсутствие безнаказанным. Что подумают обо мне мои айсморцы, если я не буду строго карать тех, кто нарушает законы и не исполняет своих обязанностей… Он подвел меня. Не ожидал я от него, право, не ожидал.
Ингрид похолодела.
— Милорд, вы не должны сердиться на Бэрра! Простите его и не судите строго — вина за случившееся целиком на мне!
— Не надо мне говорить, что я должен! — резко повернувшись, с внезапной жесткостью произнес винир. — В твоей вине я не сомневался! Я прекрасно знаю, кого спасал мой помощник и где потом провел время. Но то, что он не выполнил порученное ему дело, принесло мне убытки!
— Милорд, вы можете удержать с меня…
— Моя бедная девочка! Если я вычту из твоего месячного жалования стоимость платы за один его день, тебе не на что будет жить и ты все равно останешься мне должна.
Эту песню о том, кто в городе кому должен, Ингрид знала по рассказам айсморцев, которые сводились к припеву: «винир всех обобрал до последнего рыбьего хвоста».
— Ну так как?
Винир вновь внимательно оглядывал девушку, словно прикидывая стоимость и переживая за ее незначительность. Что-то в Ингрид готово было если не согласиться, то хотя бы подумать о просьбе главы города, но вдруг он хмыкнул, будто вспомнил что-то:
— Хотя… оставим это. Ему есть к кому прийти, а там посговорчивей тебя будут, — махнул в ее сторону рукой. — Что встала? Ступай, ступай, не трать попусту мое время.
Ингрид глубоко вздохнула после того, как тяжелые двери за ней закрылись.
Секретарь появился словно бы ниоткуда.
— Здравствуй, Ульрих, — тихо произнесла Ингрид.
Секретарь глянул на ее скромные башмачки и скривился, словно тоже переживал о никчемности архивариуса. Гаррик, все же пришедший следом, стрельнул глазами в Ульриха, нахмурился и побарабанил пальцами по дубовым панелям.
— Обед уже, госпожа Ингрид. Сами есть не пойдете, так я вам с кухни принесу. И отказа не приму, так что…
Ингрид махнула рукой, не в силах больше выносить его речь, и Гаррик торопливо умчался. Ингрид отошла подальше, встала у открытого окна, но глотнула лишь горячий воздух. Обещали тишь на долгие недели, так отчего столь душно, словно перед грозой?
От мерзкого ощущения, которое оставлял после себя любой разговор с виниром, хотелось избавиться, хотя бы умывшись, и Ингрид поспешила к себе, представляя, с каким блаженством проведет по коже влажным полотенцем.
О, нет! Ингрид чуть не застонала. Лицо, накрашенное заботливыми руками Эбби, трогать нельзя! И как женщины ходят с этими масками вместо лиц? Ну, хоть ототрет пятно на пальце, угодившем в чернильницу.
* * *
Коридоры в ратуше были устроены хитро: никогда не знаешь, что и кто может оказаться за поворотом. Прежний винир выстроил их так, чтобы иметь возможность слушать разговоры тех, кто его не видит. Нынешний при перестройке ратуши не стал ничего менять из тех же соображений.