Раненые разбрелись, кто-то сам, кто-то с помощью ошеломленных родственников. Радовались тому, что живы и на свободе — винир велел никого не арестовывать, не желая вновь давать повод для волнений.
Все произошедшее сегодня было в такой степени скоротечно и ужасно, что горожане с благодарностью восприняли строгие объявления стражников: «ничего не случилось», ничего, из ряда вон выходящего — только пара подравшихся бузотеров.
Завалы, выросшие моментально и продержавшиеся все эти семь дней, уже разобрали. В назидание убитых не стали отдавать семьям, а, привязав камни к ногам, побросали в Темное озеро, водам которого не привыкать было принимать любой груз.
Забаррикадировавшиеся в магазинах и лавках члены торговой гильдии наконец выдохнули и принялись подсчитывать убытки, но наружу пока не высовывались. Со стороны Верхнего Айсмора были пострадавшие, но не убитые — толпа разгромила только несколько домов зажиточных горожан, но их самих вовремя успела вырвать из рук толпы прорвавшаяся стража.
Забаррикадировавшиеся в магазинах и лавках члены торговой гильдии наконец выдохнули и принялись подсчитывать убытки, пока не высовываясь наружу. Со стороны осажденных жителей Верхнего Айсмора были пострадавшие, но не убитые — толпа разгромила только несколько домов зажиточных горожан, успевших, впрочем, вовремя скрыться, в опасении потерять не только кошелек, но и саму жизнь.
Пару полураздетых женщин пытались вытащить из окон, а бедные дамы в ответ визжали и отчаянно ругались. Их вовремя успела вырвать из рук бесчинствующей толпы прорвавшаяся стража, не доведя дело до крайности, однако обитатели Верхнего всерьез озлились в ответ, ведь дело дошло до их семей.
Бунт мог бы затихнуть сам собой, так же быстро, как и возник, если бы с каждым часом все больше людей не выходило из домов с оружием в руках. И с тем, что могло быть использовано как оружие.
Громили город с двух сторон.
С одной стороны в сторону ратуши двигались недовольные жители Нижнего Озерного, грозя порвать винира на карасьи шкурки и сомьи потроха.
С другой стороны шли жители Верхнего Айсмора, порядком озлобленные нападением на свои семьи, требуя возмещения убытков.
Винир испугался до полусмерти. Был он тогда не столь предусмотрительным и опытным, как сейчас, и отдал приказ Бэрру. Разобраться. Невзирая ни на что. Подавить любой ценой, чтобы никогда больше! ни при каких обстоятельствах! чтобы никто даже пискнуть не смел! — и чтобы на площади перед ратушей никого больше не было.
По тщательно оплачиваемым слухам, винир находился в отъезде. Он мерил тяжелыми шагами темный кабинет и сожалел, что вернулся.
Неудачный год, когда мор рыбы и задержка кораблей наложились на новый налог. Город требовал отмены налога, смены власти, раздачи хлеба Нижнему. Это случалось в трудные для Айсмора годы, но не практиковал нынешний винир… Впрочем, о своих просчетах он будет думать позже.
Нужно уверить гильдии Городского Совета, что никак не мог отдать винир подобного распоряжения, ибо печалится об айсморцах как никто другой.
Но виноватый должен быть всегда, иначе ситуация не будет считаться законченной. Пусть вспомнят про того, кто стоял во главе атаки на площади. Про Бэрра. Да-да, про молодого и неопытного помощника винира, который заторопился, не дождался, не посоветовался, проявил своеволие и жестокость при разгоне подвыпившей толпы…
Вышагивая по ратуше, винир вдумчиво проговаривал, что завтра будет написано в свитках, развешенных у каждого трактира или лавки Айсмора. Собираться у столбов с такими свитками считалось хорошим тоном даже в Нижнем. Содержание заказывал сам винир, используя не одного автора, не забывая упомянуть власть, чтобы и шутку пустить, и себя не обидеть, и внимательно изучал каждое слово перед тем, как бумагу крепили на гвоздик под навес.
Народ в Верхнем Айсморе читал и обсуждал «Айсморскую правду», а в Нижнем Озерном, где слово «Айсмор» считалось почти ругательным — «Правду нашего города». Чесали языками… Некоторые заранее оплаченные языки задавали темы, травили байки и подкидывали мысли насчет винира. Но содержанием они все же отличались.
В Нижнем Озерном часто расклеивали листы с новостями, весьма далекими от того самого Нижнего, чтобы народ обсуждал не свою тягостную жизнь. В Верхнем Айсморе содержание было более вдохновенное и безликое, в основном — светские сплетни, планы развития города и разъяснения произошедших событий, порой невероятно далекие от реальности, но всегда очень убедительные.
Еще винир думал о том, что ни одного убитого в этих листках указано не будет, а всех засомневавшихся можно будет либо выгнать, либо подкупить. Как только станет известно, каким семьям и за что платить, надо будет присмотреться к каждой.