— А дочь моя третий день посуду бьет. Что ни возьмет — все вон из рук. Не иначе, наслали напасть на весь город. На весь — под каждую крышу!
— Да, все верно бабки наши говорили. Хорошо, еще сохранили в памяти мы их заветы.
— Кто?.. Эх, нынче никто старым песням не верит, да легенды сказками считает. Все образованные стали. Даже девки вон, и те к работе в ратуше допущены. Забыли, как жить надо и чего остерегаться.
— Верно говоришь, кума, все забыли. Умные мысли в своих книгах хранят, а вот истории старые надо собирать и записывать. В них все то, что от бед нас спасет. Они лучше любого флюгера о неприятностях предупредят!..
Все это показалось Бэрру сущей болтовней, пены прибрежной не стоящей. Но припомнив, что тоже видел нечто подозрительное на Главной пристани, захотел узнать точно, кого эти женщины с придыханием и ужасом называют «Темным Человеком».
Однако тут гость города шумно вздохнул, быстро сложил свои бумаги и плавным жестом велел следовать за собой дальше.
Корсар запахнул камзол и метнул острый взгляд, а Бэрра окатило холодом — рукоятка клинка очень походила на «змеиное жало», используемое гильдией палачей. Да он что, специально с каждой гильдии по кусочку собрал? Или…
«Гость города» буркнул, что в помощи Бэрра больше не нуждается и что возвращается в гостиницу.
Торопясь к градоначальнику, Бэрр все же заглянул к Риддаку, и не напрасно. Тот сидел, подставив лицо мутному солнышку, нацепив на голову два капюшона из напяленных на себя курток, что означало «встречаемся вечером». Бэрр бросил пару монеток в мятую шляпу попрошайки ответом: «Понял, приду». Поймал зоркий, совсем не старческий взгляд ярко-голубых глаз и ухмылку из-под пушистых белых усов.
В ратуше он доложил градоначальнику о передвижениях и запросах «вашего гостя», и о надвигающемся стихийном бедствии.
И помянул о кинжале. И о том, что следовать больше не за кем, а было бы неплохо.
Но винир, будучи сегодня вечером весьма молчаливым и крайне сосредоточенным на чем-то своем, отмахнулся от всех слов. Он стоял у окна, широкой фигурой заполняя проем на добрую половину. Стоял и смотрел в одну точку. Иногда, не поворачиваясь, делал два-три шага влево или вправо, вглядываясь уже оттуда. Потом медленно двигался в другую сторону и снова надолго останавливался.
Бэрру было непонятно и не очень интересно, что из явного или несуществующего так привлекает винира, отчего он даже не слушает доклада, который требовал несколько раз за день. Поэтому спросил: «Могу я вернуться к своим обязанностям?», и получив вместо ответа короткий, словно бы недовольный кивок, он покинул кабинет.
И почти сразу наткнулся на Ингрид… Наткнулся и отпрянул.
Мучимая тревогой, девушка несколько раз запирала свой архив и обегала всю ратушу, надеясь найти Бэрра в одном из путаных темных коридоров. Сидящий возле архива Гаррик каждый раз бросался за ней следом, но она снова говорила ему, что не собирается выходить наружу, и он послушно оставался ждать ее на прежнем месте.
Она его и вовсе отговаривала от охраны. Пришлось Гаррику признаться в страшном, что коли откажется архивариус, так отправят ее в камеру для сохранности, а младшего стражника — рядом, для отбывания наказания. Гаррик слезно попросил не гневить Воду, Небо и все, что между ними, и Ингрид, вздохнув, согласилась.
На пятый выход ей повезло. Увидев исчезающую за поворотом высокую фигуру в черном, она заспешила, помня по их короткой вынужденной прогулке по ночному городу: на один его размашистый шаг требовалось два ее торопливых.
«Как же теперь подойти к нему? — думала Ингрид и волновалась еще сильнее. — Ладно, подойду и скажу. Я не навязываться иду, не станет же он думать, будто я бесстыдница или не желаю понимать его. Он мне не сказал тогда ничего, да я и без слов… Ох, Бэрр…»
— Бэрр! — выпалила она вслед, поняв, что может и не успеть.
Он обернулся резко, Ингрид и движения не приметила. Замер, глядя на нее свысока, теряясь в догадках — что ей нужно? От него или здесь?
— Бэрр, мне надо сказать тебе…
Он нахмурился, недоумевая от ее внезапного появления, и на краткий миг решил, что сейчас Ингрид оправдает его ожидания и заведет разговор о проведенной вместе ночи. Ему захотелось отстраниться от ее ладони, которой она придержала его за локоть, но собственная рука почему-то не торопилась этого делать, а уж тем более — отмахиваться. И, когда Ингрид увлекла его к стене, он почти безвольно последовал за ней.
— Бэрр, — снова выдохнула она взволнованно. — Пожалуйста, выслушай меня!
Ингрид стояла почти вплотную и не отпускала его, словно ожидая, что он опять вот-вот исчезнет. Но Бэрр не мог сдвинуться с места — не мог даже ухватить ее за ладошку, хотя очень хотелось. А от ее срывающегося дыхания у него у самого сжалось горло.