Закрыв дверь, Ингрид повернулась легко и быстро, аж юбки крутанулись, чуть не столкнулась с Гарриком и ойкнула.
— Что, госпожа Ингрид, все высматриваете среди туч свое синее небо?
— Гаррик! — схватилась за сердце Ингрид и возмущенно произнесла: — Нельзя же так пугать!
— Вот для этого я к вам и приставлен, госпожа Ингрид, — по чину ответил Гаррик. — Чтобы никто не пугал вас более да не обижал.
— Я… могу спросить? Я думала… И надолго это?
— Приказ выполняют, пока начальство не отдаст другой приказ! — гордо вымолвил Гаррик, а Ингрид поежилась, перестав улыбаться.
Он тут же смутился:
— Не знаю, надолго ли. Господин Бэрр сказать не изволили.
— Значит, все-таки Бэрр…
— Мне велел он. Кто велел ему — не ведаю, но думаю, что приказы первому помощнику нашего винира немногие в городе отдают.
На лице Ингрид промелькнули самые разные чувства, быстро сменяя друг друга. Гаррик успел различить лишь досаду, но девушка тут же накинула капюшон.
Хотя и по части можно увидеть целое, если захотеть или глянуть с другой стороны… Гаррик примечал, каким взглядом провожает ее Бэрр: разве только не жмурится, разве только не облизывается, вечные ухмылочки свои мрачные и всю суровость забывает. А чего ждет, неясно. В деревне с таким взглядом никто из парней долго бы не ходил! Сватов бы уже три раза заслал, согласие получил, и было бы счастье двоим, а остальным — радость.
Точно бы получил согласие, вон девушка от одного имени алеет, как маков цвет. Да какая девушка! Словно солнце не за хмурыми облаками прячется, а меж людей ходит. Это поначалу да невприглядку Ингрид может неинтересной показаться.
Она ведь родом из деревни, что недалеко от его собственной, только ближе к реке. Они детьми виделись несколько раз. Говорили редко и о том, о чем могут говорить дети. Он больше слушал ее, а потом однажды повторил засевшие в памяти слова… Ох, досталось ему от отца! Ремнем досталось, когда он про темное небо выдал: «Оно синее — всегда синее! — только иной раз этого не видно».
А теперь эта деревенская девочка совсем городская стала, образованная, да на важной работе. Но и про небо свое не забывает.
Гаррик глянул по сторонам:
— В ратушу вам еще рановато. Куда изволите, милостивая Ингрид?
— Мы ненадолго и недалеко. Мне бы в лавку успеть зайти — дома, как назло, все закончилось. Но если я тебя отвлекаю или ты собирался…
— О чем речь, госпожа Ингрид. Куда вы, туда и я!
— Гаррик, я же просила, — улыбнулась она. — Ты словно бы не обращаешься, а величаешь.
Он довольно улыбнулся в ответ и приосанился, пропуская девушку вперед. А как же! Слово «госпожа» доблестный страж произносил с особой важностью: и смущение охраняемой приятно было видеть, да и за вольное обращение по шее могли… показать, что неправ.
Вспомнив, зачем он к ней приставлен, Гаррик поспешил за Ингрид, высматривая возможную опасность. Заодно бывший береговой разглядывал интересные детали, прикладывая их так и сяк к своему будущему дому. Кованый фонарь слева и скрещенные балки на фасаде справа привлекли его внимание, а вот позеленевшая дранка на крыше вызвала лишь усмешку мастерового — такого барахла на год не хватит!
Они дошли до Нижнего Озерного и завернули в первую линию, где располагались лавки и мастерские. На улице прохожих не встретилось, только распахнулась одна дверь и Гаррик едва успел отскочить от ведра помоев, выплеснутых в канал:
— Ах ты, собака шелудивая, лень задницу подвинуть!
— Сам ты рогатка ленивая! — радостно прозвенело из-за двери. — Смотри, куда плывешь!
— Чтоб у тебя из ушей вода полилась! — не остался в долгу Гаррик, тряся испачканным ботинком. — Да чтоб у тебя самой рога на заднице выросли!
Ингрид обернулась и укоризненно покачала головой. Гаррик замолк, пообещав при ней ругаться поменьше. Ну, или хотя бы по-городскому.
Из окон выглянули две женские головы и принялись громогласно обсуждать, стоит ли вывешивать белье в этакую непогодь.
— Звездочет винира обещал на завтра вёдро!
— Да ошибся наверняка, рогатка кусачая!
Ну понятно, вздохнул Гаррик. Коли не удастся просушить белье, то можно хоть поругаться будет.
Поплакавшись всласть на слякотную осень и на всеобщее невезение, головы в эти же окна прятались.
Пепельное небо никак не светлело, дразнилось еще более тусклым двойником в ряби канала, вдоль которого Гаррик спешил вслед за Ингрид. Рядом бы не поместились — слишком узка была дорога.