Гаррик и правда стрелой полетел по шатающимся мосткам. Двое оставшихся стражников переглянулись, один покривился, другой буркнул:
— Ишь, стреканул! Даже смены не достоял.
— Эй, а вы переметы захлопните! — бросил Бэрр. — А начальнику передайте, что Гаррик отныне в службе винира!
Те переглянулись и пригорюнились: денег там было куда побольше, а заботы всяко разно поменьше.
«Молодец, рявкнул прямо как винир. Скоро неотличимы станем, — одернул себя Бэрр. — И не рыжая она, локоны — чистое золото».
Вернулся к терпеливо ждущему его гостю и попросил следовать за собой. Что тот начал морщить нос, неудивительно — подул западный ветер, собирая ароматы Нижнего. С непривычки запахи тухлой рыбы, плесени и гнилого дерева шибали в нос приезжим не хуже кулака. Бывало, некоторые и в обморок падали.
Блестели на солнце медные дощечки вывесок, деловито спешили по делам торговцы и рыбаки, плескалась неожиданно яркой синью вода… Бэрр подумал, не отвести ли гостя прямиком к тетушке Фло, но отчего-то зашагал к «Зубастой Щуке». Она считается лучшей гостиницей, платит все одно винир, а сводить, хоть и шапочно, неприятного приезжего с доброй айсморкой не хотелось.
Хозяйка «Зубастой щуки» подбежала, захлопотала, отдала ключи от одного из лучших номеров, где «из окон открывается чудесный вид на широкий канал и на ратушу вдалеке!»
Комнаты располагались на втором этаже и были достаточно сухими, в отличие от всего, что находилось на первых этажах любого строения в Айсморе. В домах же Нижнего Озерного вода плескалась во время сильного ветра по обе стороны высоких порогов.
Свои вещи странный гость не выпустил из рук даже когда, щурясь, осматривал гостиничную комнату. Он прошелся по ней, ежась словно от холода, хотя не по-осеннему яркое солнце заливало просторное помещение, прогревая его и делая весьма уютным. От теплоты окна он как раз старался держаться подальше и отгораживался плечом, словно лучи дневного светила были неприятны ему и даже болезненны.
Убедившись, что гостю все если не по нраву, то хотя бы устраивает, Бэрр бросил в проворные руки замершего в дверях служки монетку и велел, чтобы всю еду доставили из трактира тетушки Фло — готовили там вкусно, да и сам он мог поручиться за хозяйку, женщину чистоплотную и порядочную. И рыба там всегда была свежая, а не лежалая невесть сколько под клятвами: «Только что выловлена!»
— Так как вас звать? — переспросил Бэрр, но ответа так и не получил.
Однако стоило ему шагнуть в коридор, как загадочный тип быстро закрыл за ним дверь со словами:
— Жду вас утром.
Бэрр хотел вернуться и ответить, что подобного приказа не поступало, но передумал, еле сдержав слишком подходящее ругательство про кривоухого. Уверенность корсара, что Бэрр будет бегать за ним как собачонка, не иначе как указание самого винира. Спрашивать и показывать этим, кто тут на привязи, не хотелось.
Бэрр спустился вдоль широкого канала к Нижнему Озерному. Пара прилипал, прильнувших к чужим окнам, испарились при виде помощника винира. Лодочник на суденышке поприличнее, с разноцветными флажками на мачте и полотняным навесом поверх, ринулся было к нему, торопливо помогая себе веслом и предлагая сократить путь «доброму господину», но, признав, смолк и заторопился в другую сторону. И что-то про совратителя девушек бормотнул. Значит, слухи уже заходили по Айсмору.
Небо привычно затянуло косматыми хмурыми тучами, последний луч высветил надпись «Три пескаря», она блеснула на солнце, маня зайти. Приколотый к деревянному столбу листочек «Айсморской правды» вещал о хорошей погоде, новом налоге и мельком о визите того самого гостя столицы. Время еще было.
Тетушка Фло обрадовалась непонятно чему, торопливо протерла темный стол у окна — слабосоленая вода, высыхая, мгновенно оставляла белую пыль — справилась о еде и здоровье. Бэрр повел головой, не желая беседовать, и уж точно не о своем здоровье.
— Может, рыбки? — умильно спросила хозяйка. — Свеженькая, только что с перемета!
Бэрр, подумав, кивнул. Жаренную до хруста форель с его любимой брусничной подливой принесли мгновенно, вместе с темным пивом и сушеными тоже до хруста водорослями. Пиво Бэрр не заказывал, но принял.
Народу в зале было немного. Троица мутных посетителей в углу, пьяных в филей, сосредоточено проверяла сухость рыбной закуски то на вид, то на стук. Увлеченное занятие не мешало им посматривать на меч, бляху и самого первого помощника винира с достаточной злобой. Как и все, притихнув сначала при его появлении, забурчали негромко о мясниках и цепных псах. Ни тех, ни других, по их мнению, нельзя было пускать в приличные места, подобные этому. Но затем примолкли.