— Ваша история похожа на бред, — старик вытащил из кармана брюк помятую сигарету, — но я в нее верю. И Энджелу знаю не первый год. У нее действительно одаренный сынишка. Вы не против? — Он покрутил сигаретой. — Очень уж хочется.
— Все в порядке, — кивнул Чарли. — Курите. Так что вы знаете о курорте?
Мужчина затянулся и тут же помрачнел.
— Знаю, что следует держаться от него подальше. Даже сейчас он опасен, и ваша история — тому подтверждение. Но я не могу перестать сюда ходить. Не могу не думать о жертвах той резни. Здесь я будто ближе к ним. Кто еще придет, чтобы отдать им дань скорби и уважения? Люди сторонятся этого места, и правильно делают. Не надо было вновь открывать «Кассиопею». Проклята она.
— Значит, вы не смотритель? — Напряжение в груди Дилана улеглось.
— Нет. Это место пугает даже военных. Поэтому их редко можно здесь увидеть.
— Теперь понятно, почему нас никто не прогнал, — сказал сам себе Дуэйн.
— Мне было пятнадцать, когда это случилось, — внезапно начал рассказ Риверс, и мужчины мгновенно приковали к нему внимание. — Мой отец, Джек Риверс, владел похожим курортом. — Он махнул рукой на запад. — «Оазис» находился в пятидесяти милях отсюда. Отец и Хатчерсон были конкурентами, но при этом неплохо ладили. Мать умерла рано, и я с детства помогал отцу с работой. Когда он ездил сюда, то часто брал меня с собой. Здесь я и познакомился с Джейн.
Братья понимающе переглянулись, предвкушая интересную любовную драму.
— Она была на три года старше меня, — продолжил Риверс, — и безумно красивой. Работала здесь горничной. Моя няня, которой отец нашел работу в «Оазисе», когда я вырос, постоянно ругала его за то, что построил бизнес рядом с гиблым местом.
— Гиблое место? — не понял Чарли.
— Здесь — Гедеон ткнул пальцем в землю — умерло много людей. Вся земля пропитана кровью. «Кассиопея» стоит на костях мучеников. Раньше я не верил во все такое, но теперь верю. Еще до резни эта земля была проклятой.
Теперь Дилана и Дуэйна было невозможно оттащить от старика даже буксиром. Словно дети, случайно услышавшие захватывающую историю, братья навострили уши и боялись пропустить хотя бы слово.
— Примерно триста лет назад — старик с тоской посмотрел на окурок — здесь стоял небольшой город. Сведений о нем почти нет, так что вряд ли найдется человек, знающий его название. Так вот, однажды по городу прокатился слух, что семеро местных жительниц — ведьмы. То были не прекрасные рыжеволосые девушки, как в других легендах, а старые одинокие женщины. У них не было семей, и они жили вместе, помогая друг другу и поддерживая. Я уж не знаю, с чего начались подозрения, да только власти города решили избавиться от них самым радикальным способом. Поздней ночью обезумевшая толпа ворвалась в дом, выволокла пожилых женщин на улицу, и принялась жестоко избивать. Их крики донеслись, должно быть, до самых небес. Они умоляли прекратить, захлебывались собственной кровью, но это только распалило мучителей. Забив до полусмерти, люди связали их и бросили в огромный костер, что разожгли на площади. Они смеялись и улюлюкали, пока несчастные горели заживо. Перед самой смертью одна из них прокляла город и пообещала, что все живое на этой земле погибнет. Никто ей, конечно, не поверил, но уже через неделю полилась кровь. Посевы сгнили, река пересохла. Наступил голод. Люди стали убивать друг друга за кусок хлеба и глоток воды. Многие заболели, многие умерли от голода и жажды. Не прошло и года, как город опустел. С тех пор на этом месте никто не может ни жить, ни работать. Здесь нет даже животных. Только растения каким-то образом приживаются. Многие люди, попав сюда, умирают при странных обстоятельствах. Местные поговаривают, что иногда здесь можно увидеть тех семерых женщин. Их души все еще не упокоились. Они до сих пор мстят людям за жестокость.
Пока Чарли и Дуэйн искали слова, Дилан взбудораженно спросил:
— Это произошло на самом деле?
— Это местная легенда, — не стал обманывать Риверс. — Никто не знает, случилось ли все в действительности, или кто-то сочинил историю, которая объясняет аномальность этого места. Так или иначе, оно на самом деле нехорошее.
— Значит, «Кассиопея» была обречена еще в пятидесятых? — печально спросил Чарльз.
Гедеон Риверс кивнул.
— Отец предупреждал Хатчерсона, чтобы не строил бизнес на плохой земле, но тот был скептиком. Ни во что не верил. Посмеялся над ним и открыл курорт. Долго он не простоял.