Мэдди не заметила, как рядом оказалась Стефани Бойл. Похоже, мать Джессики увидела то же самое.
— Они что... стареют?
— Похоже, — шепотом ответила Мэдди. — И не только они.
В этот миг Стефани словно прозрела. Перед ней открылось нечто, заметное лишь вооруженным глазом: вместе с персоналом старела «Кассиопея». На деревянных стенах коттеджей кое-где проступила темная плесень, хвоя на деревьях начала желтеть, некоторые травинки высохли. Куда ни глянь, везде натыкаешься на признак увядания: облупившаяся краска на спинке скамьи, треснувший брусчатый кирпич, грязное окно. Пока этих признаков было мало, и они не бросались в глаза, но Стефани и Мэдди поняли: скоро их станет невозможно не замечать., и они не бросаются в глаза, но Стефани и Мэдди поняли: скоро их станет невозможно не замечать.
— Мам, Мэдди! — К ним подбежала Джессика, держа в руке рисунки мальчика. — Вы это видите? — Она обвела руками пространство вокруг себя. — Что-то происходит с «Кассиопеей».
— Сегодня — последний день, — прозвучал рядом голос, знакомый Джессике, Мэдисон и Кайлу. Но теперь его обладателя увидела и Стефани. — Сегодня этот мир исчезнет. И вы исчезнете вместе с ним, если не найдете выход.
Джессика бросилась к Джонни и уселась рядом.
— Пожалуйста, скажи, что нам делать!
— Не знаю, — беспомощно ответил мальчик. — Когда грань истончится, попробую снова открыть портал. Но не уверен, что вы все сквозь него пройдете.
Он растворился в воздухе, как мираж. Джессика застонала и поднялась на ноги.
— Возьми себя в руки. — Мать оказалась рядом и положила руку ей на плечо. — Мы с тобой. Пора проверить твою теорию.
.
Им не пришлось долго искать Мигеля. Со времени, когда Джесс видела его в последний раз, он заметно постарел. Сейчас ему можно было дать все сорок. Густые волосы поредели, на макушке начала проступать плешь. Карие глаза поблекли, на щеках пробилась щетина с проседью.
— Привет, Мигель.
Ее глаза ничего не выражали. В них не осталось теплых чувств или обиды. Она смотрела на него как на постороннего, кем он, собственно, был всегда. Чужак с неуравновешенной психикой. Любимый бабушкин внучек. Скотина, поднявшая руку на девушку.
Убийца.
Перед глазами возникла распятая Шейла Джордан. Он сделал это с ней, и он поплатится. Джессика еще тогда, в своем номере, поняла, что это не Мигель. Мисс Ридли его убила, и теперь под знакомым лицом прячется само зло. Но не скрывалось ли оно там ранее — когда Мигель еще был человеком? Скрывалось. Теперь Джессика знала, кем был ее друг: чудовищем — безжалостным и беспощадным. Его не жалко убить во второй раз.
— «На территории курорта "Кассиопея" запрещено причинять кому бы то ни было физические увечья», — процитировала Джесс правило, заученное наизусть, как остальные. — Мигель Сантос, ты ударил по голове невинную девушку, а позже изнасиловал и распял женщину. — Имя она умолчала, так как еще не решилась рассказать Мэдисон правду. — Кроме того нанес ей бесчисленное количество ударов ножом. Штраф за нарушение строжайшего правила: двести ударов плетью.
С каменным лицом Стефани подала ей кусок поливального шланга, который они предусмотрительно отрезали по дороге.
— Извини, плети нет. Воспользуемся тем, что имеем.
На удивление, Мигель не пошевелился и даже не возразил. Джессика до последнего сомневалась, что нашла верный способ, поэтому ждала нападения. Но его не случилось. Лицо постаревшего Мигеля осталось неподвижным, только едва заметно дрогнул подбородок, а в глазах появился страх.
Мэдди разинула рот от изумления, когда мужчина повернулся к ним спиной, подставив ее для удара. Послушно, словно нашкодивший ребенок. Стефани тут же взяла Кайла и Мэдди за руки и отвела в сторону. Закрыла малышу глаза ладонью, чтобы он не смог ничего увидеть.
В следующий миг раздался звук первого удара.
Мигель не попытался убежать или позвать на помощь. Джессика принялась бить его шлангом, громко считая, а он лишь тихо постанывал, покорно принимая наказание. В какой-то миг она перестала сдерживаться. Яркие образы мучеников из «тайной комнаты Синей Бороды», бедной Шейлы и самой себя, избитой и привязанной к кровати, стерли из сердца остатки жалости. Понадобилась секунда, чтобы превратить подростка в палача.