Остервенело, с криками Джессика Бойл обрушила серию новых ударов на спину Мигеля. Рубашка на нем давно превратилась в окровавленные клочья, а девушка и не подумала остановиться, только продолжила громко считать:
— Тридцать два, тридцать три, тридцать четыре...
Стефани отвела детей еще дальше. Мигель перестал молчать. В какой-то миг он взвыл, как раненый волк, но не двинулся с места. Вскоре упал, но Джессика не остановилась. Она била и считала, била и считала...
До тех пор, пока он не перестал кричать.
До тех пор, пока с языка не слетело:
— ...двести!
.
Волна неземной силы прокатилась по воздуху. Джесс показалось, что вибрация достигла сердца. В эту секунду с глаз спала кровавая пелена, и она в ужасе отшатнулась от истерзанного тела. Оно больше ничем не напоминало Мигеля. У ног Джессики распласталась мертвая старуха с исполосованной шлангом спиной. Спутанные седые волосы спутались с травой, рубашка и спортивные штаны превратились в древние лохмотья. Вокруг старухи были разбросаны сгустки непонятной массы, похожей на ошметки. Скорее всего, кожа Мигеля.
Джессика резко разжала пальцы. Окровавленный кусок шланга выпал из руки. И вдруг подул ветер: сильный, пронзительный, холодный. Девушка закрыла рукой глаза, пряча их от пыли, но спустя несколько секунд убрала руку и обомлела: окно в рядом стоящем коттедже оказалось разбитым, а стену почти полностью покрыла плесень. В это же время остальные пораженно уставились на Эшли, которая вмиг похудела, сгорбилась, а волосы поредели и стали сплошь седыми.
— Процесс ускорился! — в страхе прокричала Стефани. — Ты убила его, и время пошло быстрее.
Ветер понес между елями рисунки Кайла. Джессика запомнила их наизусть. Теперь она знала, как уничтожить тварей, но со смертью каждого нереальный мир ускорит свое разрушение. Если Джонни не сможет открыть портал, они все умрут, когда разрушится последнее здание.
Словно в подтверждение ее мысли с грохотом провалилась крыша коттеджа.
XXI. День седьмой (Часть II)
Ничто уже не будет, как раньше.
Даже если им удастся чудом сбежать из этого подобия Ада, они уже не станут прежними. Не соберутся утром в столовой, чтобы поесть кукурузных хлопьев и сделать вид, что недели в «Кассиопее» никогда не было.
Эта неделя изменила каждого.
Джессика стояла у зеркала в номере и смотрела на собственное отражение. Ее перестало волновать то, что курорт рассыпается на части. Она почти не замечала скрипящих половиц, поблекшей мебели, грязного окна и пыльного налета на зеркальной глади. Она видела только себя, но казалось, будто смотрит на чужого человека.
Вот она — Джессика Бойл: девушка среднего роста, крашеная блондинка с хорошей фигурой, модно одетая. И все же это не она — не та, на кого Джесс привыкла смотреть по утрам и перед выходом из дома. Та, кем она стала, имела мало общего с прошлой Джессикой.
Она убила человека.
Можно оправдывать себя, утверждая, что Мигель не был человеком, но это ничего не изменит. Она забила его до смерти куском поливального шланга. Он кричал и стонал, а она и не думала прекращать. Только продолжала бить с большей яростью. Словно атмосфера курорта заразила ее вирусом бешенства. Самое страшное, что Джессика не почувствовала вины. Она уничтожила чудовище, и это сделало ее героем.
Героем ли? Можно ли приписывать себе героизм, в основу которого легла чужая жизнь?
С точки зрения логики, она все сделала правильно. Мигель чуть не убил ее саму; он знал о «тайной комнате Синей Бороды», и она его не пугала; если бы не мисс Ридли, Джесс попала бы туда, как остальные жертвы, с помощью Мигеля. Так что она все сделала правильно. Только почему же так паршиво на душе? В кино, когда кто-то убивает злодея, он испытывает радость. Его чествуют как божество, носят на руках под пение хвалебных од. Однако в жизни это не так красочно. Любое убийство разрушает сознание, — и не имеет значения, кто жертва: невинный человек или адский демон.
Поэтому она никогда не станет прежней.
Если им удастся вернуться домой, Джессика Бойл не сможет начать новую жизнь без оглядки на «Кассиопею». Не сможет безмятежно посещать занятия, встречаться с парнями и отрываться на вечеринках. Стоит лишь закрыть глаза, и перед ними снова возникнет умирающее, стонущее существо.