— Мама! — позвала Джесс, но ответом ей стал только грохот, издаваемый каплями, которые разбивались о землю и крыши построек.
Сквозь пелену дождя Джессика разглядела ресторан. Здание покосилось и теперь выглядело трухлявым — будто его забросили много лет назад. А ведь еще утром она там завтракала, и все казалось новым и прочным.
Стефани и остальных нигде не было. Шум от дождя разбавил непрекращающийся вой ведьм. Одежда Джессики промокла насквозь, девушка съежилась от холода. Никогда еще летом не случалось такого дождя.
— Мама! — крик утонул в жуткой какофонии. Осознание того, что, возможно, матери больше нет, больно ударило в сердце. Это неправда! Она жива и спряталась!
В последнее время Джессика часто задумывалась о своем поведении. Она злилась на Стефани за то, что их семья разрушилась, но виноват в этом отец. Это он нашел подружку на стороне и переехал к ней. Это он стал инициатором развода. Что оставалось делать матери? Умолять его не уходить, стоя на коленях? Ничего бы не изменилось даже в таком случае. Стефани как могла заботилась о детях, но Джесс не ценила этой заботы. Она видела мир таким, каким ей хотелось его видеть. И теперь она раскаялась. Но не поздно ли? Сможет ли она попросить у матери прощения, глядя ей в глаза?
По обочинам аллеи потекла вода. Сточная канава переполнилась. Ноги утонули в ледяных лужах, и в голову пришла глупая, неуместная в сложившейся ситуации мысль: «Я, наверное, простужусь». Все-таки естественный ход вещей ничто не нарушит. В фильмах герои, оказавшись в подобной ситуации, не задумываются о здоровье или обычных потребностях, но жизнь — это совсем другое. В этом Джесс убедилась здесь окончательно. Какие бы ужасы с ней ни происходили, это — часть жизни. Той, в которой она — обыкновенный подросток. И сейчас она размышляла именно как подросток, а не столетний философ или могучий воин света. Она боялась, беспокоилась о состоянии тела, искала маму, плакала и мечтала вернуться домой. Ей совсем не хотелось сражаться с Паолой и ее покровительницами, ввязываться в древнюю войну добра и зла, становиться героем. Она лишь хотела, чтобы все поскорее закончилось, и их семья уехала прочь с проклятого курорта.
.
В коттедже еще страшнее, чем снаружи. Дождь не барабанил, а яростно стучал по крыше, стенам и окнам. Капли влетали в комнату через разбитое стекло, а вместе с ними чудовищный холод. Стали еще громче гул ветра и вой старух. С каждой секундой ситуация ухудшалась.
Стефани сидела на кровати, обняв Мэдди, Клару и Кайла. Дети рыдали во весь голос, и успокаивать их оказалось бесполезным занятием. Даже Клара, которая, казалось, ничего не боится, тряслась от ужаса и не смогла сдержать слезы.
Сначала пропал Джаред. Это случилось еще до того, как пошел дождь. Он просто исчез. Остальные искали его, но безрезультатно. Никаких следов. Когда разразилась непогода, Роберто Эстебан предложил спутникам переждать ливень в своем коттедже. По сравнению с другими он выглядел не столь плачевно. Прогремел гром, и они побежали. Остановившись рядом с коттеджем, заметили, что не хватает одного члена группы. Он исчез так же тихо и бесследно, как Джаред. В один миг Стефани осталась единственным взрослым человеком в команде. Сердце велело бежать на поиски дочери, но она не смогла бросить детей. Может, Джаред и Роберто все еще живы, но сейчас не лучшее время их искать. Надо позаботиться о младших.
Стефани было страшно, но приходилось держать страх глубоко внутри. Взрослый всегда должен представлять собой защиту для ребенка. Если она расклеится, дети сойдут с ума. Они должны видеть в ней стену, за которой можно спрятаться. И Стефани пришлось стать стеной. Сердце разрывалось от ужаса и беспокойства, но снаружи Стефани казалась спокойной. Утешая детей, она молилась, чтобы все поскорее кончилось, и все, наконец, освободились.
.
Раскаты грома сотрясали окружающее пространство. В ушах не умолкал гул, голова закружилась, и стало казаться, что деревья и постройки подпрыгивают от каждого громкого звука.
Джессика плелась по аллее, сжав голову обеими руками. Внутри все разрывалось на части. Девушке почудилось (или нет?), что она слышит крики и плач всех жертв «Кассиопеи». Эти звуки постепенно начали ее разрушать.
— Хватит! Прекратите! — В слезах Джесс уселась на мокрую скамью и застонала. Она больше не в силах этого выносить. — Прекратите!..
А в голове слились в какофонию сотни голосов, полных ужаса и предсмертной агонии. Мужчины и женщины кричали, плакали, ругались. Были слышны звон разбиваемого стекла, грохот от падения, треск дерева.