Джессика подняла голову и обнаружила, что стоит посреди зоны для купания. Она не запомнила, как встала со скамьи и пришла сюда. Голова — тяжелая, как купол, — раскалывалась от обилия звуков и негативных эмоций, сердце с трудом выполняло работу.
Пространство вокруг мерцало, создавая помехи, аналогичные тем, что можно увидеть на старой видеокассете. Джессика всмотрелась в них, и вскоре перед глазами замелькали обрывки минувших событий. Словно кадры, прокручивающиеся на перемотке. Потом голову пронзила неестественная боль, и глаза Джессики закатились.
.
Люди вокруг кричат, но не от страха. Они в ярости. Мужчины, женщины и даже дети размахивают факелами и проклинают кого-то, обещая расправу.
Джессика протискивается сквозь толпу и, наконец, оказывается перед домом, какие обычно строили в Средние века. В этот миг из него раздаются крики ужаса и плач. Двери распахиваются, и несколько крепких мужчин в старинной одежде, смеясь, волокут за волосы престарелых женщин в ночных рубашках. Женщины воют, визжат и отбиваются, но это только распаляет присутствующих. Мужчины бросают несчастных на землю перед домом, толпа рвется вперед. Обезумевшие граждане едва не сбивают Джессику с ног и, чтобы не упасть, ей приходится двигаться в том же направлении.
Словно свора диких псов, люди набрасываются на кричащих старух. Начинают избивать их, проклиная и называя ведьмами, пинать и плеваться. Женщины в порванных рубашках сворачиваются калачиками и стонут, обливаясь кровью и слезами. Джесс кажется, что она слышит треск их костей.
— Что вы делаете?! — не выдерживает девушка. — Остановитесь!
Никто не поворачивается в ее сторону. Она стоит среди них, но люди ее не видят.
В безумии участвуют даже дети. Радостно смеются, словно смотрят забавное представление, машут палками и улюлюкают. Самые шустрые умудряются проскользнуть мимо взрослых и ударить кого-нибудь из жертв. При этом громко смеются и, если взрослые не успевают их оттащить, бьют снова.
— Хватит! — в ужасе кричит Джесс, но, как и прежде, никто ее не слышит.
Девушке хочется исчезнуть. Раствориться в воздухе и перестать видеть и слышать происходящее. Но она продолжает стоять и наблюдать. Продолжает слушать преисполненные болью крики женщин и смотреть, как толпа озверевших людей забивает их насмерть. Не потому, что хочет этого, а потому, что ее заставляют смотреть.
Женщину, что выглядит моложе остальных, валят на спину, и несколько мужчин по очереди грубо овладевают ею. Их жены и дочери, глядя на это, весело хохочут и хлопают в ладоши. Подобная участь настигает трех других. Вдоволь развлекшись, толпа хватает несчастных и тащит прочь от дома. Джессика идет следом.
Старух приводят к сооруженному на местной площади костру. Втаскивают их, полуживых, на него, привязывают к толстому столбу, возвышающемуся посередине. Кто-то из них уже не дышит. Озлобленные мужчины поджигают сухой хворост, и новая волна криков боли и ужаса поднимается до небес. Огонь медленно обволакивает дряблую кожу, раздувает на ней волдыри, подчистую слизывает с голов старух седые волосы. Те, кто может, еще кричат и плачут, остальные просто горят. В какой-то миг раздается голос, полный боли и отчаяния:
— Я проклинаю эту землю! С сей поры на ней не будет жизни! Любой, кто ступит на почву, обагренную нашей кровью, сгинет вовек!
Она кричит что-то еще, но из-за боли ее слова перестали быть различимыми. А вскоре голос старухи и вовсе смолкает, проглоченный пламенем.
Пространство вокруг Джессики начинает кружиться, и она оказывается в центре шумной вечеринки.
Люди, одетые по моде прошлого века, веселятся под музыку из старинного проигрывателя, пьют спиртное, едят десерты и купаются в бассейнах. Из-за шума Джесс не сразу слышит голос, полный боли и отчаяния. Но когда он все же достигает ее ушей, девушка поворачивается и видит знакомое лицо. В толпе празднующих мечется Паола. Подбегает то к одному, то к другому, и умоляет их о помощи, но люди только отмахиваются от нее. В какой-то миг она разворачивается и бежит в сторону детской площадки. Джессика бежит за ней.
Паола минует детскую площадку и сворачивает в темноту. Джесс не отстает. Вскоре она видит, как та падает на колени, и, присмотревшись, понимает, что Паола склонилась над чьим-то телом, лежащим в траве. Должно быть, это Консуэла — ее сестра, покончившая с собой. Паола рыдает над ней, а потом начинает произносить слова призыва. Она взывает к древним душам с просьбой о мести.