В дельте было жарко и сыро, заросли на обоих берегах кишмя кишели вьетнамцами. Где-то вверху обеспечивал радиопередачу «С-130». Отряд разведчиков выше по реке не удается вывезти под огнем противника — слабый голос радиста еле прорвался сквозь помехи. Их прижали к берегу, деваться некуда. Вертолеты доберутся до них, он знал, — ведь там самые умелые парни, но две машины уже сели, а среди разведчиков много раненых. Впрочем, это не его дело: его задачей было проникнуть в другой район и высадить разведчиков так, чтобы никто этого не заметил. Все прошло гладко, но потом они ввязались в бой и едва уцелели. А вот теперь другие разведчики просили помощи, находясь по ту сторону от только что пройденного ада, — значит, ему придется миновать заслон еще раз, потом выдержать бой вместе с ними, а потом опять прорываться наружу. Санитар кричал ему, чтоб не высовывался, а он кричал санитару, чтобы тот позаботился об остальных. Радист передал последнее сообщение от разведотряда: патроны на исходе, и нельзя ли запросить Пентагон о разрешении пуститься вплавь. Может быть, он слышал какие-то звуки, покрывающие шум моторов, а может, ему это только казалось. Поверни обратно, и ты можешь погибнуть; но если ты не повернешь, то разведчики погибнут наверняка.
Солнце пекло, и «кадиллак» был с открытым верхом. Вдоль улицы стояли и восторженно кричали люди, губернатор рядом с ним говорил, как много значит для них его визит. Он улыбнулся жене и поглядел вверх, увидел прямоугольный контур книгохранилища.
По склонам вокруг него тянулись ряды могил, солнце припекало спину. Он вышел из «линкольна» и зашагал к могиле убитого президента — широкая гранитная терраса с видом на Потомак справа и склон холма слева. Стал перед могилой на колени и положил на табличку перед ней три гвоздика. Одну Кеннеди, другую своему отцу, а третью — себе.
Донахью проснулся и почувствовал, что дрожит; Кэт держала его за руку.
Вечный огонь сиял во тьме, луну затянуло облаками. Хазлам недвижно лежал между белыми надгробиями и наблюдал, в каком порядке сменяются патрули охраны. Прямо как на юге Армаха или в Белфасте, подумал он. Точно снова подползаешь к аргентинскому аэродрому во время Фолклендской войны или приближаешься к транспорту ракет «скад» в бассейне Персидского залива.
Вверх по склону, от центра для посетителей в начале кладбища, поехала машина; когда она поворачивала к мавзолею Кастис-Ли на самой вершине, свет ее фар выхватил из мрака несколько белых надгробий. На полдороге она остановилась: оттуда вышли часовые и направились дальше, навстречу спускающимся по холму товарищам.
Наибольшего внимания требовали три точки: центр для посетителей, мавзолей и памятник Кеннеди. Возможно, еще и Могила неизвестного солдата, но со своего места Хазлам ее не видел.
Автомобиль проехал мимо.
Бомбу положат где-нибудь между тем местом, где остановится машина Донахью, и точкой, где он положит цветы к памятнику Кеннеди. Он позвонил Пирсону, пока Джордан занимался другими приготовлениями. Не спрашивал его прямо о Донахью и постарался, чтобы его вопросы не прозвучали чересчур серьезно. Но к полуночи Пирсон должен был догадаться: что-то не так.
Патрули двигались дальше по своим маршрутам. Получасовые обходы, затем смена. Его интересовал лишь патрульный у памятника Кеннеди. Двадцать восемь минут у памятника, затем продвижение навстречу машине перед сменой, занимающее одну минуту; и минута же нужна новому часовому, чтобы добраться до своего поста. Да уж, задача предстоит не из легких.
Если он прав и бомбу подложили туда сегодня вечером.
В другое время ее подложить не могли — они с Джорданом изучили все варианты. Выбери вчерашний день — и риск обнаружения будет слишком велик, завтрашний — и тебя могут заметить. Значит, сегодня. Если жертва действительно Донахью, а место и время — Арлингтон и завтрашнее, вернее, уже сегодняшнее утро. Если он прав насчет бомбы. Он огляделся, потом стал наблюдать за памятником Кеннеди.
Им нужно, чтобы Донахью был один, иначе при взрыве его могут защитить родные или коллеги. Значит, надо искать на тех сорока ярдах, что отделяют автомобильную стоянку от последнего пролета ступеней, ведущих к могиле Кеннеди: он положит там цветы, а семья будет ждать его у машины. И тот, кто подкладывал бомбу, столкнулся с теми же трудностями, что и он сам: минимум времени на всю операцию. Максимум две минуты на то, чтобы попасть туда, оставить заряд и убежать. Что сильно ограничивало круг поисков.