- Да чего тебе тут осталось-то? - хмыкнул свояк. - Через полчаса будем у Развилки. Свернешь с тракта - считай, что добрался: на Просеке-то засад не бывает...
- Угу... - усмехнулся Лисица. - Че там ловить-то? Пока какого-нибудь прохожего дождешься, копыта от старости откинешь...
- Точно... А помнишь, когда-то мы считали ее Королевским Трактом?
...Считать Просеку Королевским Трактом можно было только в глубоком детстве. Тогда, когда кривые березки предгорий казались цепляющими небо великанами. Когда для того, чтобы шагнуть в течение почти пересыхающей летом Змейки, требовалось нешуточное мужество. Когда все, что было шире тропы, вытоптанной бредущими на водопой косулями, казалось самой настоящей Дорогой. А таких 'дорог' в окрестностях долины Белого Камня было немного. Вернее, всего одна. Та, по которой приходили и уходили менестрели - люди, вхожие как в королевские дворцы, так и в имения маркизов, графов и баронов. Счастливчики, постоянно встречающиеся с Великими Героями, странствующими по миру в поисках приключений, с Принцами, свергнутыми с престола коварными Первыми Министрами и собирающими армию своих верных вассалов, чтобы вернуть себе трон. Со страшными Черными Магами, которые, запершись в своих жутких башнях, творят лунными ночами злую волшбу. В общем, люди, способные не только смотреть и видеть суть происходящих рядом с ними событий, но и слагать о них задушевные баллады.
Надо ли говорить, с каким восторгом юный Марч слушал их песни? И как до черных пятен в глазах вглядывался в алый диск заходящего за Ледяной Хребет солнца, пытаясь на его фоне разглядеть цветные нити силы - признак его будущего могущества? Или исступленно махал собственноручно вырезанными деревянными мечами, пытаясь освоить искусство двуручного боя?
Тогда, в детстве, Большой Мир, о котором он мечтал, был совсем рядом - все эти Герои, Принцы и Маги жили где-то в самом конце спускающейся в долину Дороги. Которую все без исключения дети называли Королевским Трактом. А взрослые - почему-то Просекой...
...Услышав испуганный всхрап Росинки, Марч мгновенно стряхнул с себя дремоту, вцепился в лук и выхватил из колчана стрелу. И только через пару ударов сердца сообразил, что легкий ветерок, дующий вдоль Просеки, пахнет свежей кровью. Спрыгнув с телеги, он встревожено всмотрелся в полумрак и почти сразу наткнулся взглядом на изломанное темное пятно, лежащее поперек колеи.
- Стой тут... - приказал он лошади, и, наложив стрелу на тетиву, медленно пошел вперед...
...Труп выглядел... жутко: вытянутая вперед правая рука от кончиков пальцев и до плеча была покрыта коркой засохшей крови. Покореженный страшными ударами наручень походил на что угодно, кроме части брони: глядя на него, было страшно представлять, во что должна была превратиться кость, которую он защищал. Лицо воина, уткнувшегося в ямку от лошадиного копыта, выглядело не лучше - сквозь щеку, рассеченную ударом меча, было видно зубы, на правом ухе не хватало мочки, а в длинном разрезе над правой бровью можно было разглядеть кость.
Меч, лежащий рядом с трупом, выглядел не лучше хозяина - выщербленный по всей длине лезвия клинок, исцарапанная гарда, вмятое 'яблоко' навершия. Все, естественно, покрыто кровью и грязью.
А вот кольчуга, обтягивающая спину воина, смотрелась так, как будто ее только что вынесли из кузни: блеск заботливо смазанных маслом колец приглушала разве что дорожная пыль.
- Дорогая, небось, кольчужка-то... - пробормотал Марч, присел рядом с трупом, с трудом перевернул его на спину и присвистнул: - Да нет. Уже не дорогая...
Спереди кольчуги просто не существовало: рваные дыры, смятые или разорванные кованые кольца. Даже нагрудные пластины и айлетты, защищавшие плечи воина, превратились в куски железа, покореженного страшными ударами мечей и боевых молотов...
- Мда... - кое-как вытерев окровавленные руки о землю, уважительно пробормотал Лисица. И отшатнулся: залитое кровью веко трупа еле заметно дрогнуло и поползло вверх...
- Пи-и-ить...
- Лежи! Я сейчас! - справившись с приступом суеверного ужаса, охотник рывком оказался на ногах. И, оглядываясь назад чуть ли не на каждом шагу, рванул к телеге. За флягой с водой...
Глава 2. Король Азам Манорр.
Слабость накатывала волнами. Мутными, как вода в нижнем течении Аладыри и холодными, как зимний ветер в ущельях Ледяного Хребта. Почувствовав приближение очередного приступа, его величество вжимался спиной в спинку трона, обхватывал руками подлокотники, сводил брови у переносицы и фокусировал взгляд на каком-нибудь участке иллюзорной карты Семиречья, синим маревом дрожащей в центре Зала для Размышлений. А потом мрачно вздыхал, и в зале тут же устанавливалась мертвая тишина: члены Малого Королевского Совета старались не мешать монарху думать...