- А о своем народе вы уже забыли? Даже если смена династии произойдет абсолютно бескровно, в чем я очень сильно сомневаюсь, то Коротышка и Лысый исправят это досадное упущение. Ваше величество, на первой чаше весов - жизни десятков тысяч жителей Семиречья. Жизни горожан, которые погибнут во время осад, крестьян, которых походя порубят двигающиеся к столице миардианцы и угерийцы, тех, кто умрет от голода после окончания войны, тех, кто...
- Хватит! - зарычал король. - Скажи, тебе не надоело повторять одно и то же? И вообще, ты слышал мои последние слова? Вина заговорщиков НЕ ДОКАЗАНА!
- Для меня верность Короне и Королю - не пустое слово, сир! - после небольшой паузы ответил маг. - Я буду говорить то, что считаю единственно верным, и столько, сколько нужно для Семиречья и вас, ваше величество. Мало того, я не заткнусь даже на плахе! Если есть желание - можете проверить... А насчет вины... Да, я прекрасно понимаю, что мы вынуждены нарушать Закон. Но ведь другого выхода у нас нет: у заговорщиков наверняка есть кто-то при дворе, и если до них дойдут слухи о том, что мы в курсе их замыслов, то они изменят свои планы. И тогда мы уже не сможем выстроить ту цепочку 'совершенно случайных событий', которые позволят нам лишить их возможности осуществить задуманное...
- Прости, Урден... - выдохнул король. - Я знаю, что ты - мой самый преданный вассал и настоящий друг. Просто я никак не могу смириться с тем, что вынужден поступиться своей честью. И ненавижу себя за это... А еще за то, что слаб, за то, что тебе и твоему сыну приходится отдавать мне свою жизненную силу, лишь бы удержать меня по эту сторону Грани... Я уважаю тебя, люблю свой народ, и... Эх... Будь у меня хоть один шанс уйти, не теряя лица, ушел бы, не задумываясь...
- Я знаю, сир... - кивнул верховный маг. Потом аккуратно уложил короля на алтарь и передвинул его правую руку так, чтобы она заняла нужное для ритуала положение...
...Смотреть, как Щепка расставляет вокруг алтаря рунные камни и куски дерева, покрытые непонятными символами, у короля не было сил. Поэтому, закрыв глаза, он принялся ждать, когда верховный маг закончит все необходимые приготовления.
Как обычно, ждать пришлось довольно долго. И к моменту, когда по лаборатории поплыл сладковатый запах каких-то трав, Азам Истовый балансировал на грани между реальностью и сном. Впрочем, стоило ему почувствовать запястьем прикосновение ритуального ножа, как сонливость словно ветром сдуло:
- Что, уже все готово?
- Да, ваше величество... Через десять минут вы будете в полном порядке...
- Я - буду... А ты? Опять будешь отлеживаться в своих покоях?
- Ну, сутки-двое, и я снова буду на ногах. Зато вам станет значительно легче...
- Ну да... Дней на десять... - горько вздохнул монарх.
- Нет. На восемь... Или на семь: ваш организм постепенно слабеет... - отозвался эрр Урден. - Но семь дней - это тоже немало: к тому времени мне привезут довольно сильного Одаренного... Спокойнее, сир! Он - убийца! Из ночного братства Дейвина. И уже приговорен к четвертованию...
- А-а-а... Но, все-таки...
- Не шевелитесь, сир! Я начинаю...
Глава 3. Баронесса Меллина Орейн.
Не успела я сделать и пары шагов по ступеням Колокольной башни, как сверху донесся голос Дирка:
- Баронесса, вы?
- Угу... - буркнула я, и, подобрав юбки, рванула вверх по лестнице. Резонно рассудив, что, зайдя в башню, скрылась от взглядов досужих служанок. Считающих, что я, то есть 'ее милость баронесса Орейн', обязана передвигаться только медленным шагом и в их сопровождении. Дабы внушать вассалам своего отца должное уважение.
Слава Создателю, что отец никогда не прислушивался к мнению женской половины населения замка. И не запрещал мне практически ничего, считая, что его дочь вправе принимать решения самостоятельно. Хочешь научиться стрелять из лука? Пожалуйста! Только стрелять придется часами, наравне с обычными солдатами, без всякого там сюсюканья или поблажек. Решила научиться владеть мечом? Изволь! Только потом не говори, что у тебя не поднимаются руки, и ты не можешь встать с постели.
Не знаю, как у других, а у меня бы язык не повернулся назвать такое отношение вольницей. Ибо ошибок папа не прощал. Никаких. За проступком всегда следовало наказание. За Поступком - награда.
Наказывая меня за мои проделки, папа всегда был воистину безжалостен. Оценивая мои достижения - предельно скуп на похвалу. И улыбался по очень большим праздникам: когда возвращался из военных походов, из редких поездок в столицу или к друзьям. В такие дни он даже позволял себе потрепать меня по волосам...