— Нет, я понимаю его, — растерянно произносит девушка, опускает взгляд. — Да и моя мама…
— Изведет меня на тот свет? — Луи смеется, но сразу же перестает, когда видит поникшее настроение своей возлюбленной. — Послушай, Альма, я хочу на тебе жениться и…
— Ты знаешь, что отец никогда не позволит этому случиться.
— И плевать мне, тогда мы сбежим, — он ободряюще поглаживает ее щеки. — Только ты и я. Туда, где нас никто не найдет. Я даю тебе слово.
— Правда? — Альма нерешительно смотрит на парня, вновь загораясь надеждой, что их любовь преодолеет все препятствия и они по-настоящему обретут друг друга, не прячась и не боясь, что их смогут наказать за свое счастье.
Луи коротко кивает и хочет уже открыть рот, чтобы рассказать ей об их счастливом будущем, как хриплый сильный кашель не позволяет ему сказать и слово. Альма встревоженно наблюдает, как Луи достает из кармана камзола белый платок, отворачивается от нее, и продолжает сильно кашлять в него.
— Ты в порядке? — спрашивает девушка, когда кашель прекращается.
— Легкая простуда, не бери в голову, — тяжело дышит парень, пытаясь восстановить легкие. Он осторожно складывает платок вчетверо, а затем возвращает его обратно на место, и снова смотрит на Альму. — Подхватил в поездке.
— И как давно?
— Пару дней.
Альма хмурится, обдумывает услышанное. Позавчера, когда она стояла у колодца и набирала воду, то слышала разговор женщин, бурно обсуждающих вспышку оспы, сломившую уже южное побережье. Альма вздрагивает, испугавшись собственных предположений, а затем быстро ныряет руками в кармашки подола платья и достает оттуда небольшую связку засушенной травы и протягивает ее парню.
— Отвар из тысячелистника и зверобоя очень помогает от недуга, — она робко произносит, боясь, что Луи сейчас оттолкнет ее, зная о ее черной репутации в поселении. — Я сама собирала.
Луи осматривает сушеные травы, а затем осторожно принимает их, благодарно улыбнувшись.
— Моя заботливая роза, — тихо шепчет он, а затем вновь обнимает девушку, оставляет короткий поцелуй на ее светлой макушке. Луи поворачивает голову, замечает, как солнце постепенно утопает за горизонтом, и виновато смотрит на Альму.
— Ступай, — она понимающе кивает.
— Я приду завтра в это же самое время, — Луи берет ее за руки и оставляет невесомые поцелуи на нежной коже.
— А я буду ждать тебя завтра в это же самое время, — тихо отвечает девушка, улыбнувшись.
Парень нехотя отпускает ее руки, нежно смотрит напоследок, а затем разворачивается и направляется в сторону чащи леса.
Альма смотрит ему вслед. Она взволнованно закусывает губу, когда слышит едва уловимый кашель, скрывающийся за хвойными ветками секвой.
***
— Опять с ним была?
План Альмы на цыпочках пробраться в свою комнату с треском проваливается, когда она в темном коридоре слышит причитание матери. Сильвия быстро зажигает свечу, которая сразу же освещает тусклым светом небольшую комнату, испытывающе таращится черными глазами на своего ребенка.
— Я не была…
— Не ври мне! — требовательно перебивает Альму Сильвия, вытягивая руку, усыпанную тяжелыми кольцами вперед. Да и сама Сильвия была очень тяжелая для Альмы. Рядом с ней девушка всегда чувствовала легкое недомогание, головокружение. Черной энергетикой был пропитан весь дом, поэтому Альме больше нравилось проводить время в лесу, у озера, или же даже возле того нелюбимого ее сердцу колодца, возле которого всегда полно народу, так ненавидящего ее.
Темноволосая женщина медленно, словно змея, готовящаяся вот-вот напасть на свою добычу, движется в сторону сжавшейся девушки, ухмыльнувшись.
— Где трава тысячелистника и зверобоя?
Альма шумно вздыхает и опускает глаза в пол. Сильвия всегда все и обо всех знает. Девушке еще никогда не удалось что-либо утаить от матери.
— Он приболел, и я… — неуверенно оправдывается Альма, заламывая себе пальцы от волнения. Она собирается с духом, и хочет договорить начатую фразу, как слышит ядовитый смех матери, разразивший всю комнату.
— Глупая девчонка! — продолжает насмехаться женщина, пока обходит по кругу растерянную дочь. — Неужели ты и правда веришь, что он любит тебя? Любовь делает нас слабыми, способными совершать безрассудные поступки. Влюбленными людьми всегда проще манипулировать. Вспомни своего отца. Как я его любила. И что он сделал со мной? Обвинил меня в колдовстве.
— Я помню об этом, матушка, — сдержанно произносит Альма, закусив губу. Она сжимает кулаки, чтобы сдержать порыв и не выдать то, что может накликать на нее беду, но на этот раз обида очень велика. — Но я также помню, что случилось с отцом.