— Сработала сигнализация в камере, — уже более или менее спокойным тоном объявил Профессор, лишь немного повышая голос, чтобы перекрыть шум в дребезжащем на полном ходу салоне. — Если верить показаниям, новичок вышел.
— Что значит «вышел»? — у Арчи неприятно засосало под ложечкой и, кажется, покраснели уши. — Куда вышел?
Профессор покосился в его сторону и хмыкнул.
— Не куда, а откуда. Из сна он вышел, молодой человек, из сна.
— Но как? Ведь процесс погружения — необратим! — Арчи осекся. — То есть вы так всегда говорили.
Старик промычал нечто невразумительное и приник грудью к рулю, щурясь сквозь заиндевевшее лобовое стекло. Так он и молчал до того момента, пока не припарковал машину во дворе дома в квартале от входа в парк. Профессор выключил зажигание и повернулся к Арчи.
— Самостоятельно выйти невозможно. Почти невозможно. Есть одна хитрость, но я не представляю, кто мог о ней узнать. Так что этот вариант мы пока не учитываем. Поэтому… — он потянулся, открыл бардачок, достал оттуда черный матовый пистолет и протянул его Арчи, — держи.
Арчи поерзал.
— Ты чего? Бери.
Он отстранил руку, сжимающую ствол.
— Эх, чистоплюй, — вздохнул Профессор, покачал головой и уверенным движением засунул оружие под брючный ремень, накинув сверху свитер.
— Вы стрелять собрались? В кого?!
Профессор издал крякающий звук, жестом позвал следовать за собой и вылез наружу.
Когда международная группа ученых из молодой фармацевтической компании «Феникс» объявила о создании и серийном производстве новой сыворотки, замедляющей процесс старения человеческого организма, Триумвират Российский объявил на него государственную монополию. Никакой свободной продажи в рознице — только централизованные госзакупки у «Феникса» и распределение среди граждан. Впервые был провозглашен принцип социальной справедливости: кто лучше работает, тот дольше живет. Каждой профессии и должности присвоили коэффициент общественной значимости, в соответствии с которым каждый гражданин по итогам года получал свою четко отмеренную дозу долголетия. Арчи помнил, как мать слушала последние новости по ТВ, зло фыркала, а потом не выдержала и замысловато выругалась, чего в присутствии сына обычно себе не позволяла. «Помяни мое слово, мальчик, это только начало», — со вздохом произнесла она. И, как это часто бывало, оказалась права. В соответствии с принципом социальной справедливости самые высокие коэффициенты получили чиновники. Следом за ними выстроились рядовые служащие. Прочие наемные работники, в том числе и мать Арчи, могли рассчитывать лишь на самую мизерную прибавку к сроку дожития.
Из кандидатов на вакантные места в госорганах можно было бы собрать полноценную армию. Образовались замысловатые в несколько уровней очереди из ожидающих своего часа, а размеры взяток за устройство на работу и продвижение по службе стремительно росли. Другие энтузиасты в это время спешно оформляли выездные документы, чтобы иммигрировать в Евроштаты. Однако Триумвират бездействовал недолго: как только стало очевидно, что такими темпами скоро станет ощутима нехватка коренного населения, были введены выездные визы и для простых граждан границу закрыли.
«Профукали мы с тобой все на свете, — сожалела мать. — Помяни мое слово, вот теперь в этой богом проклятой стране начнется настоящий ад».
Не прошло и года, как пресс-служба Триумвирата объявила о запуске пенсионной реформы в целях достижения окончательной социальной справедливости. С этого момента была введена система накопительного пенсионного счета, который пополнялся бонусными минутами, часами, днями, неделями или месяцами жизни в зависимости от успехов на работе. Расходование счета начиналось в случае увольнения или выхода на пенсию. Обнуление счета означало гуманный и, конечно, безболезненный уход из жизни посредством инъекции, специально изобретенной для этих нужд. Отныне специальные комиссии решали, кто заслуживает премиальную дозу сыворотки.
Арчи не сомневался, что его мать ушла из жизни только потому, что неизвестному чиновнику, протирающему штаны в казенном кабинете, потребовалась прибавка долголетия. Подобная же участь была уготована многим соотечественникам — рано или поздно. Только наивный младенец поверил бы, что когда-нибудь «слуги народа» поделятся с обычными людьми бессмертием.
Клиентами дяди становились те бедняги, срок дожития которых подходил к концу. Это лучший исход для них, убеждал себя Арчи. Что им оставалось? Рискнуть и податься в бега в Зауралье, где, по слухам, в тайге обосновались поселения нелегалов? Если все правда, то там нужны только крепкие молодые ребята. Можно двигаться еще дальше, через Сибирь, в надежде найти филиал какой-нибудь китайской компании и, если очень повезет, наняться разнорабочим. На территории иностранных производств, благодаря двухсторонним соглашениям, тебя никакая пенсионная полиция не достанет. Конечно, сильно напоминает пожизненное рабство, но, говорят, китайцы к своим сотрудникам относятся довольно бережно, так что это отнюдь не худший вариант. Но опять же нужно оказаться достаточно молодым и полезным. Не говоря уже о том, сколько придется потратить денег, чтобы добраться в те края. Вот тут-то на горизонте и появлялся Шеф. Он предлагал несчастным уникальный шанс прожить еще одну жизнь перед смертью. Вернее, прочувствовать. Зато такую жизнь, о какой ты мечтать не решался.