— Добрый день, Степан Степанович! — бодро отозвался Иван, уже готовый к «отмазке». — Хочу поблагодарить вас за приглашение на юбилей. Кстати, только что его получил, но…
Он не договорил — в телефоне зазвучал низкий голос Белякова.
— Привет, привет, Иван Сергеевич! Собственно, по этому поводу я тебе и звоню. Вообще, ты как там, нормально? — и, не дожидаясь ответа, почти без паузы продолжил: — Знаю, регулярно смотрю твои новости и разные расследования по криминалу и коррупции. Всех подряд кроешь. И это правильно. Какая бы власть ни была, наша или не наша, надо заставлять ее работать, а то совсем зарастет жиром. Да, что-то не видел тебя на последней сессии. Надеюсь, не захворал? К слову, моей жене очень нравится ваша передача про… Кажется, что-то о салонах красоты и редких цветах.
— У нас такая работа, — пояснил Черепанов и еще раз попытался объясниться по поводу своего отказа от участия в юбилее.
Но Беляков снова перебил его:
— Так вот, я по поводу своего так называемого совершеннолетия. Ты, конечно, будешь — это понятно. Но тут такое дело… Скажу по секрету: мои пиарщики понаприглашали каких-то дорогих артистов, музыкантов и даже циркачей. Всем этим заправляет моя супруга. Так вот, ей захотелось всю эту юбилейную мишуру запечатлеть на видео, смонтировать фильм и послать его детям в Штаты, чтобы посмотрели, как у нас гуляют. А то они, бедные, не в курсе! Но лучше твоих ребят никто не сделает. К тому же и жена, как я уже заметил, любит ваши передачи. Поэтому я тебя прошу: возьми с собой классного оператора, пусть снимет вечеринку, а твои орлы потом смонтируют. Вот это и будет твоим подарком. Так что не парься по этому поводу. А твоим ребятам я обязательно заплачу, сколько скажут — столько и будет. Ну что, договорились?
— Обижаете, Степан Степаныч!
Черепанов понял, что в этом случае никакие «отмазки» не пройдут, даже начинать разговор не стоит. Значит, поездку в «Дубки» ему все-таки придется отложить.
— Для вас мы сделаем за свой счет, тем более такая весомая дата. А вот годом раньше, безусловно, взяли бы по полной программе, — добавил он усмехаясь.
— В таком случае, решили, — отозвался Беляков. — Да, скажу охране, что от тебя будет человек с камерой, а то еще шуганут парня. В общем, не опаздывай, жду!
Мобильник замолчал.
Иван немного посидел в неподвижности, переваривая состоявшийся разговор. Что ж, теперь нужно готовить новую версию отказа — для Ольги. Это в который уже раз? А может, взять ее с собой на юбилей? Хотя вряд ли ей будет интересно среди дам определенного сорта и возраста. Ольга была моложе Черепанова на тринадцать лет, работала врачом-терапевтом, или, как сейчас принято говорить, семейным доктором, в районной клинике, где они и познакомились несколько лет назад. Нет, не стоит, решил Иван. Ольга будет чувствовать себя не в своей тарелке, а нервничать из-за этого будет он.
Ладно, завтра придумаю что-нибудь, а пока нужно предупредить кого-нибудь из операторов, чтобы в субботу готовился ехать на день рождения Белякова.
Он еще раз набрал Аню:
— Узнай, пожалуйста, у Заборского, кто из его группы свободен шестого июля? И пусть предупредит, что предстоит работать всю ночь в условиях, приближенных к боевым, то есть снимать юбилейные торжества одного славного человека. Скажи Виталию, чтоб подобрал малопьющего, если, конечно, у него такой имеется.
— Будет исполнено, — отчеканила Аня. — Как только Заборский вернется с репортажа, тотчас же его озадачу и немедленно сообщу вам, хорошо?
— Лады.
В своем ежедневнике Черепанов обвел шестое число черным маркером как потерянное для нормальной жизни время и там же записал: «Купить подарок и цветы, подготовить поздравление». И снова перечитал открытку.
Вот и определилось второе лицо, с которым пойду на юбилей, усмехнувшись, подумал он. Не девушка и не женщина, а молодой мужчина с острым операторским взглядом и достаточным опытом в своем деле. Хоть в гей-клуб записывайся с такими спутниками!
Иван с ненавистью смял пригласительный конверт и, словно баскетбольный мяч, бросил его в корзину для мусора. Однако и тут не повезло — промазал.
Глава 3
Знак свыше
134 — 63 до н. э.
Смуглая черноволосая рабыня со связанными за спиной руками брела босая по улице, доживая последние минуты своей жизни. Толстая веревка больно стягивала запястья, но какое значение это имело сейчас?.. Два воина, сопровождавшие ее к месту казни, двигались следом размеренным шагом, держась за рукояти своих мечей. Их лица радости не выражали. Казнить приговоренных — не самое почетное занятие, но это тоже работа.