Никогда не видел таких людей.
– Да это же просто пацан! Мелкий пацан, на кой хрен меня приволокли сюда? Где обещанная пицца? У меня сегодня днюха, уроды!
Ему пообещали пиццу, чтобы именинник зашел ко мне в комнату. Чтобы подышал одним со мной воздухом.
И в нем не было ни капли настоящего страха.
Шестилетний Адам Брик сидел на кровати и смотрел на гостя в оранжевом. И думал – почему у того связанные руки? Почему от него так странно пахнет? Зачем мелкие черные татуировки на лице?
Больше Адам Брик не успел ничего подумать. Глаза парня в оранжевом закатились почти привычным жестом жертв этого парнишки. Мальчик лишь вскрикнул от неожиданности. Ведь не то чтобы коснуться – он даже приблизиться к гостю не успел.
Но не страшно – через несколько минут в комнату снова открылась дверь, и на этот раз гость имел привычный защитный комбинезон – в таких люди почти два года общались с ребенком, убивающим касанием. Этот мужчина вошел неуверенным, медлительным шагом. Он понимал, что этот костюм на него нацепили не просто так. И готовился к худшему. Увидев лежащего на полу своего предшественника, гость заметно испугался. Он почти прикоснулся к настоящему страху.
Но дверь, к которой обернулся, чтобы уйти, уже закрылась, и он не успел больше ничего сделать.
Через три секунды, как я увидел его, гость закатил глаза и упал, подперев собой закрытую дверь.
Что ж, дело принимало интересный ход событий. Теперь же, чтобы убить человека, мне достаточно было посмотреть на него. Как я уже говорил, Адам Брик был очень смышленым парнем для своего возраста.
В тот же день, вечером, я услышал голос из динамиков в стене. Голос велел готовиться к переходу в новое жилье. Сказал, что за мной приедут роботы и я должен буду зайти в металлический куб, в котором меня переправят на новое место. Если ослушаюсь киборгов, мне сделают больно. Да, он так и сказал – будет очень больно, малыш, так что слушайся и получишь пиццу на ужин.
А я любил пиццу. И не любил боль.
Дверь открылась, и голос пожелал мне удачи на новом месте. Это был последний раз, когда человек (да и кто-либо вообще) обращался ко мне.
За дверью ждали два робота. Они выглядели как мужские торсы на гусеницах, только блестящие. Вместо лиц имели узкую полоску красного цвета на месте глаз. Они открыли мне дверь здоровенного, размером с грузовик, куба – такого же блестящего и гладкого. Куб также находился на гусеницах, отчего два робота и их странный грузовик выглядели как части одного цельного механизма.
Пока я шел к входу в куб, один из роботов вонзил в меня шприц с какой-то жидкостью, а второй подхватил мое внезапно ослабевшее тело. Затем – всё в тумане.
*
Вот так я попал в Белую Комнату. Проснулся, огляделся и понял, что на меня смотрят черные зрачки камер на фоне белых стен. Здесь есть всё для жизни – мебель, ванная комната, уборная, электричество, даже несколько книг и игрушек. Пищу доставляли роботы через специальный отсек в стене – выдвижной ящик, в который ставили тарелки и чашки, и куда я затем ставил их обратно, грязные и пустые. С грязной одеждой поступал примерно так же: складывал в специальный отсек в стене, откуда через пару часов доставал новую и чистую. Также иногда, примерно раз в неделю, стена выдвигалась, и в комнату въезжал миниатюрный робот на гусеницах. Он подметал, мыл пол и вытирал пыль. Я сидел на кровати и наблюдал, подложив ноги под себя. Мы долго не контактировали, но однажды, когда я попытался прикоснуться к маленькому уборщику, он вогнал в меня шприц с сильнодействующим снотворным, и больше трогать его не хотелось.
Теперь я учился сам. Мне дали несколько учебников – до моего появления в комнате книги уже находились в шкафу, вместе с тетрадями и карандашами. Я научился читать, писать, считать на уровне школьной программы, немного рисовать и даже рифмовать слова, потому что в некоторых книгах рассказывалось о людях, что умели это делать. Они писали стихи и назывались поэтами. Почему-то именно они запомнились мне больше всех из курса литературы.
Дни шли за днями, складываясь в годы. Я даже не знал, какой сегодня день, и не мог отметить свой день рождения на календаре. Я пытался считать дни карандашом в тетрадях, и некоторое время это отлично получалось. Это подарило мне знание о том, что я прожил в комнате примерно пять лет. Получается, в данный момент мне под тринадцать, хоть и чувствуя себя намного взрослее. На все двадцать.