Насчет дома уж не знаю, но мы зашли. А вернее, пролезли. Размах строительства впечатлял. Судя по размеру котлована, новое церковное по-дворье обещало стать грандиозным. Впрочем, где гарантия, что тут строили именно подворье?
– Сюда, сюда, – Толян повел нас по самому краю котлована.
– Слушай, а где вообще все? – огляделся по сторонам Макси-Кот.
Его удивление легко было понять. В разгар буднего дня на стройплощадке, кроме нас, не оказалось ни души.
– Наверное, на другой объект перекинули, пока с могилами решают, – предположил Толян. – Видите, – продолжал он, – котлован-то почти в самое кладбище упирается.
Обогнув котлован по кромке, мы подошли к сваленной в углу стройплощадки куче.
– Вот. Смотрите, – тоном экскурсовода изрек Волобуй.
На первый взгляд куча выглядела совершенно непримечательно: земля, смешанная со строительным мусором, и только. Высокий земляной холм, из которого то тут, то там торчали какие-то доски, проволока, бумага, тряпки и разномастный строительный мусор. Не знай мы того, что поведал нам Волобуй, нипочем бы не догадались, что здесь были старинные захоронения.
– Чего застыли? Пошли поближе. – Толян чувствовал себя здесь совершенно комфортно.
Мы в нерешительности потоптались на месте.
– Ща я вам тут такую плиту покажу, – не унимался Волобуй. – Там надпись такая смешная…
– Смешная? – перебила его Жанна. – На могильной плите?
– Ну! – ничуть не смутился тот. – Сама посмотри и поймешь.
Откинув несколько досок, он потыкал указательным пальцем куда-то вниз. Мы подошли и увидели обломок плиты из бурого гранита. Надпись сохранилась на удивление хорошо. Она гласила: «И книга стала ему могилой».
– Прочитали? – посмотрел на нас Волобуй. – Во ржачка-то, а? Его что, выходит, в книжке вместо гроба похоронили?
– Заткнулся бы ты, а? – не поддержала шутку Жанна.
– Да ты чего? – выпучил глаза Толян. – Не я ведь писал.
Жанна не ответила. А Макси-Кот задумчиво произнес:
– Наверное, этому покойнику книга откуда-нибудь из шкафа на голову свалилась. То есть тогда он еще покойником не был. А в старину книжки тяжелые и толстые делали. Да еще в кожаных переплетах и порой с деревянными прокладками и медными застежками. Вот и представьте: если такое с верхней полки высокого шкафа упадет, то человеку кранты.
Лицо у Жанны стало совсем сердитым.
– По-моему, ты, Максик, заразился от Толика.
– Да я просто размышляю, – откликнулся Кот. – Надпись-то очень странная.
– Ну, я же вам говорил, смешная, – немедленно поддержал его Волобуй.
– А может, все проще? – предположил я. – Про этого мужика написали в какой-то книге что-нибудь оскорбительное, он расстроился и помер.
– Почему бы и нет, – откликнулся Макси-Кот. – Жаль только, мы никогда не узнаем, кому адресована эта эпитафия.
– Какая еще питафия? – насторожился Волобуй.
– К сведению некоторых, – с выразительным видом произнесла Жанна, – то, что ты, Толя, назвал смешной надписью, другие люди называют эпитафией.
– А-а-а, – разочарованно протянул Толян. – Я-то думал, увидели чего ценное.
– Жалко, что мы никогда не узнаем, на чьей могиле была эпитафия, – продолжал Макси-Кот. – Вдруг это была какая-то известная в свое время личность?
– Почему обязательно известная? – не поняла Жанна.
– Ну, если придерживаться Федькиной версии, – указал на меня старый друг, – то о покойном написали в книжке. Значит, он скорей всего что-то собой представлял.
– Это если придерживаться Федькиной версии, – покачала головой Жанна.
– А давайте поищем верхнюю часть плиты, – предложил я. – Вдруг она где-нибудь рядом валяется. Волобуй, ты не видел?
– Такого цвета не видел, – отвечал Толян. – Другие были. Но я только с одного края тут шуровал. Нас с Витьком после рабочие шуганули. Так что можно поискать.
На сей раз даже Жанна не возразила. И впрямь ведь интересно. Мы двинулись вокруг холма, внимательно изучая то, из чего он состоял.
Пирс порой с подозрительным видом принюхивался, порой, видимо, испугавшись чего-то, отскакивал в сторону, чтобы в следующее мгновение снова зарыться носом в землю. Вот тут мне сделалось совсем не по себе. Вдруг он сейчас откуда-нибудь выудит какую-нибудь кость? Понимаете, человеческую кость. До сих пор-то мы здесь ничего такого не видели. А Пирс пороется и найдет. И что нам тогда с этим делать?
По-моему, Жанна подумала о том же. Потому что, резко намотав на руку поводок, прикрикнула:
– Пирс, фу!
Пес повернулся к ней и, внезапно подняв вверх морду, тоскливо заскулил. Меня прямо мороз пробрал по коже. Да и остальным поведение Пирса явно не понравилось. Даже Волобуй каким-то не своим голосом осведомился: