— Нет, – подорвалась она, оборачиваясь на меня. И столько в ней ужаса.
— Рагда!
— Нет, Даргар, не надо, – и моя лунная сделала ко мне шаг, вцепилась в футболку до побелевших костяшек, а во взгляде такая бездна, что невозможно осознать.
— Я не отступлю. Я не оставлю у них свою дочь, не проси. Хочешь или нет, но я…
— Нет, нет, не сейчас, если ты сделаешь это сейчас, то это может привести к разрыву договора!
— Срать мне на договор! — взорвался я, и готов сейчас же отправится за девочкой и сожрать Тэцеру, если она вздумает мне противится и не отдаст мне моего ребёнка!
— Нет, не срать! Не смей! — и Рагда ударила меня в грудь с таким отчаянием, срываясь в истерику. — Не смей так говорить! Ты его не заключал, не тебе его разрывать!
И меня долбило этим отчаянием в ней, невыносимо било — истинные чувствую иначе, и её боль отзывается во мне. Я бы может рад воспротивится, мне уже до бешенства надоели эти недомолвки, меня разрывало ими, надо было продавить её, заставить говорить, но под знаком смерти?
Что ж такое!
— Я бы пришла к тебе, пришла, — этот болезненный шёпот, пальцы побелевшие, бессильно опущенные плечи. Моя женщина сломлена.
И куда ещё?
Я хочу сгрести её и успокоить.
— Просто Малера и её выходка, если бы не она, то я пришла к тебе перед заключением нового договора. Но получилось так и… Всего одна луна, Даргар, прошу тебя, только это время. Потерпи… во время заключения договора, ты можешь попросить их о любой плате, любой, и они не смогут отказать, таково твоё право, не просто отца, а вожака волков Эйрисса. Тэцера снимет с Тарши запрет, ты заберёшь её, прошу… не надо сейчас… ты же не один, за тобой стая, за тобой община. Даргар…
Я сдался, прижав её к себе – она рыдала, а мне хотелось выть.
Потерпеть?
Я унимал волка с таким трудом с тех пор, как увидел Рагду на стоянке, а потом во дворе у жаровни.
Себя уничтожал, когда увидел и понял, что у меня есть дочь!
Дочь от любимой женщины, истинной.
Потерпеть, потому что за мной стая и община?
Как мне на них сейчас… ради чего?
Любой из них уничтожит меня, если будет возможность – право сильнейшего. Закон волка.
— Тише, — прошептал ей в голову, готовый сам расплакаться.
— Дай мне слово!
— Я даю тебе слово — до Луны. Я подожду до договора, хотя я не понимаю… а ты не хочешь объяснить и…
— Я объясню, — пообещала Рагда. — Я расскажу, когда смогу, я расскажу.
Вздохнул и поверил. Прижал её сильнее, но она вдруг вздрогнула, потеряла воздух и я отстраняюсь от неё, вглядываясь в лицо. Взгляд заволокла пелена — сила ирнанги.
— Круг колеблется, — проговорила не своим голосом. — Дом горит.
И мне в ноздри ударяет запах гари, а волк начинает рваться наружу, туда, на границу между землями волков и ирнанг.
Я чувствую волнения волков.
Первая мысль, что это Тарша, но нет, это моя стая.
Оставил Рагду, срываюсь туда, так быстро, как мог.
Глава 7
Добегаю как раз в тот момент, когда Тэцера начинает жать моих парней, которые сегодня были в дозоре на границе.
— Стоять, — встреваю между ними, потому что знаю, насколько болезненной для волка может быть магия ирнанг, особенно когда они в человеческом обличье. Для матёрого – серьёзно, для молодняка – непоправимо и порой смертельно.
— Вожак, — шипит она, — твои волки нарушили договор!
Я веду головой, потягивая шеей, пытаюсь понять, что здесь происходит.
В этой части земель, принадлежащих общине ирнанг Рвэтты, находятся рабочие дома, сараи и прочее, что нужно для работы на полях, в садах и огородах, которыми занимаются жрицы.
Угол одного из зданий, предназначенного для работы с заготовками и собранным урожаем, обгорел, отсюда и запах гари. Более того он ещё горячий, дымиться слегка, хотя огня на дереве уже нет.
За спиной верховной жмуться одна к другой девушки, их не больше десяти — работницы. Напуганные, но не ясно пожаром, волками моими или самой верховной.
Я должен понять, что случилось, прежде, чем рычать на неё, прижимая, потому что хоть Луна и пошла на убыль, но всё же сейчас мой волк пока способен противостоять жрецам.
— Рон, — обращаюсь к старшему в группе, — что случилось?
— Мы почуяли дым, огонь. Пришли, затушили, девушек вывели, — отчитывается он.
Хмурюсь, всматриваясь в Тэцеру, но видно, что она не верит словам дозорных.
— Никто не видел, как они пришли, — гремит она, зло щурясь, так же, как делал её отец. — Спасали? — усмехается. — Сами подожгли, а потом спасли?
— Что? — выдыхаю я рыком. — На кой нам это надо?
— Пытаешься доказать, что договор нужен нам, — заявляет Тэцера, и глазам не верю, правда верит в сказанное.