— Не собираюсь это обсуждать, буду рад, если вернёшь мне деньги за то, что привёз еды твоим пёсикам.
Миррея фыркнула, прошла в дом, вернулась с несколькими бумажками.
Просто королевская подачка, но и тому рад – действительно вчера почти всё спустил на еду. И парни вернули бы мне, да и для них не было жаль, потому что мы часто так друг другу покупали перекусить, а вот эти её…
Забрал деньги.
— Я хотела кое-что обсудить, – не унималась Миррея.
— А я не хочу, – заупрямился. Невыносимо хотел свалить от неё подальше. — У меня ночная смена на лесопилке. Развлекайся, мамуля.
— Ты думаешь, что я не перегрызу тебе глотку, если ты решишь перейти мне дорогу, Даргар… – и дух её волка стал подбираться ко мне, напрягся, готовый к прыжку.
— Не строю иллюзий, – ощетинился своим волком, готовый принять удар, но она отступила, даря мне совершенно нечитаемую улыбку. В ней и пренебрежение и, я поклялся бы, гордость.
Только Миррея так может. Хотя нет. Не только она.
Всю дорогу меня распирала злость на мать.
Как же она меня выводила из себя! Волка выводила.
Мне порой отчаянно казалось, что Миррея делала всё возможное, чтобы вывести моего зверя на конфликт, словно ей до одури хотелось сразиться со мной.
И ладно сейчас, когда мой волк молод и силён, но она же делала это с тех самых пор, как я, дурень такой, обернулся впервые. С тринадцати лет!
Свернул на просёлочную дорогу, бросил машину на границе территории волков Эйрисса и ничьей земли и поднялся в горы.
— Если ближе подойдёшь, пожалеешь, — прохрипел мне навстречу Гэрайн, встречая меня у границы обозначенной, как владения его волка.
Я замер, уставившись в недоумении на брата своей матери.
Их всего двое, кто учил меня, дарил тепло и заботу, кто отвечал на вопросы и был рядом, когда было плохо. Или, когда сдуру впервые обернулся намного раньше нужного возраста.
Они поддерживали – старшая сестра моего отца и старший брат моей матери.
Когда был мальчишкой, расстраивался, что они не живут вместе — был убеждён, что из них получилась бы отличная пара.
А ещё не понимал, как так получилось, что Гэрайн проиграл моей матери в схватке за звание вожака стаи.
Да и до сих пор не понимаю — сильнее волка я не встречал.
— Соскучился по ним? – спросил он, недовольно поведя головой и загрузив в кузов своего пикапа улий.
И да, я предпочёл бы держаться подальше.
— Хотел поговорить, – пожал плечами, показывая упаковку пива, — у меня выпить есть.
Гэр ухмыльнулся.
— Помоги сначала, – кивнул он на кузов.
Я сбегал в сторону крыльца, оставил пиво.
Пчёл не жаловал, но потому что они меня в детстве очень сильно искусали. Сунулся по глупости мальчишкой в улей и чуть не умер. Смутно помнил, что и как со мной происходило, но вот отца невероятно взвинченного и хмурого Гэрайна отчётливо. А ещё как трясло, как задыхался и как страшно было, и тепло. Странно, но помнил тепло, которое меня окутало, перед тем, как я пришёл в себя в доме дяди, вот в этом самом, куда сейчас приехал.
Ни отец, ни Гэрайн про это никогда не рассказывали, даже не спрашивали помню ли я произошедшее, а я не заикался, и отчего-то точно знал, что вот маме знать об этом вообще не надо.
Но это действие, когда с Гэрайном отвозили ульи на пасеку, привычное и как-то помогал ему, не думая об опасности для себя от маленьких насекомых. Но и близко к ним всё же старался не лезть.
Вообще смешно – волк-пасечник. Но Гэрайну это дело нравилось.
— Что случилось? – поинтересовался он, когда сидел с ним на кухне, после проделанной работы и ожидая обеда.
Я нахмурился.
— Вчера рыскали волки по кромке границы. Наши или Трисса? – пояснил он свой вопрос.
— Наши, Зеяр, Горза, Вайри, – состроил недовольное лицо. — Кто-то напал на ирнангу, девчонку тринадцати лет, она вроде спаслась, ничего не случилось плохого, но Миррея отчего-то взвилась и заставила этих своих…
— Так, – оборвал меня Гэрайн, точно зная, что и как я сейчас скажу, покрепче прикладывая словом подлизков матери. — Без эпитетов обойдись.
— Ты считаешь так же… – недовольно огрызнулся я.
— Не важно, Даргар, я имею право так считать, потому что их троих загрызть могу, даже не напрягаясь, а вот ты пока силы не имеешь им поперёк что-то говорить. Да и, ты говоришь про свою мать!
Я фыркнул, поймал на себе косой взгляд Гэрайна.
— Нашли чего? – уточнил он всё же.
— Не знаю, – ответил я. — Не понимаю, чего ей с этого нападения, она же радоваться должна, при её отношении к ирнангам. А тут – из койки из всех выгнала и в леса отправила.